Герой на подработке. Ищи ветра в поле

— А вот и нет, Странник, — ехидно сообщил Данрад и похлопал меня по плечу. — Ты у нас ценная сволочь. За тебя просят выкуп магом-лиходеем. Так что, пока мы такого не сыщем, ты останешься здесь. И не думай, что тебе какой проступок простится. Даже за словами следи… Эй, а прикажите, чтобы с ним никто не разговаривал! Проще будет.

— Магом-лиходеем, — ошеломлённо повторил я, прежде чем господин Грегор сказал Данраду:

— Вы закончили?

— Да.

Меня тут же ухватили за колодки на руках, и я истошно закричал:

— Постойте! Что с Элдри?!

— Не бойся, парень, всё отлично! — добродушно ответил мне Сорока. — Мы забрали её из Святограда, и теперь я и Марви хорошо приглядываем за ней. Вытащим тебя отсюда, сам убедишься.

Идиот! Он думает, что меня утешил?! Какое «хорошо приглядываем»? Компания отпетых подонков, отправляющихся на поиски ушлого мага-мерзавца, разве хороший присмотр для ребёнка?!

Треклятье! Не потеряли ли они мой сундук с зельями? Там же полно всего, что может помочь им справиться с моим спасением!

— А мои вещи?! Про них не забыли? Элдри сохранила мои плащ и меч?!

— Божечки ты мои! — не сдержался Данко. — Давайте найдём мага, но никому не отдадим на хер, а оставим его в Стае вместо вот этого барахольщика?! Два вот такенных сундука его добра тащим, а ему всё мало!

— Время окончено, — напомнил господин Грегор.

— Нет-нет! — начал упираться я ногами, и наглый писец решил посмеяться:

— Пора домой, Лазарь Шутяга.

— Я не Лазарь!

— Лазарь, Лазарь.

— Не хочу в этот сарай! Там мухи! Я ненавижу мух!

— Какой сарай? Размечтался! Тебя нижний уровень шахт ждёт.

Сердце щемило. Небо снова заменил каменный потолок. Однако через четверо суток или около того меня наконец-то снова выпустили наружу. И за это время я совершил немыслимое — вылечил всех тяжело больных и нарубил руды, казалось бы, с настоящую гору. Я ощущал себя так, как если бы настрадался на три жизни вперёд. От тяжёлой физической работы мои пальцы беспрерывно дрожали, спина не могла до конца разогнуться, а сам я похудел на казённых харчах, наверное, вдвое. На поверхность вместо меня вышел призрак, чес-слово! Я ощущал себя невесомым осенним хрупким листом, который почему-то держится на земле, а не улетает за лёгким ветерком в небо…

Эх, вот бы мне также беззаботно улететь!

Конвоир довёл меня до крошечного хлева, который числился моим новым домом, и остался на улице. Сам я вошёл внутрь, хотя долго не мог переступить порог, ибо, открыв дверь, увидел, как поодаль на траве лежит обезглавленное тельце неправильного котёнка. Я никак не мог отвести от трупика взгляд и почему-то думал об Элдри. Хотя причём тут она? Сдох-то котёнок. Пока Рика не было, некая кошка, собака или крыса решили поохотиться. В его отсутствие они поразвлеклись игрой и даже не подумали съесть мясо, чтобы хоть как-то оправдать свой жестокий поступок. И вокруг маленького уродца вились мухи. И за порогом моим вились мухи…

Бессмертные мерзкие мухи!

— Я не могу тут жить. Дайте мне другой домик! — жалобно, но так тихо, что и сам себя едва слышал, заныл я.

— Чего застыл? Давай внутрь! — тут же гаркнул конвоир. В руках он уже держал замок, чтобы поскорее запереть за мной дверь.

— Там мухи. Я их боюсь. Они меня искусают!

— Какие на хер мухи? Живо пошёл!

Он подтолкнул меня в спину. Выбора, кроме как идти вперёд, не оставалось, но, зайдя внутрь, я всё равно обернулся и постарался скорчить жалостливую рожу. В моем нынешнем состоянии это было не сложно. Однако служивый хладнокровно окинул меня тем же равнодушным взглядом, что и внутреннее убранство, да закрыл дверь. Я тут же дотащился до кровати. Мною овладела отвратительная усталость. Такая, что мне было уже порядком наплевать на рой гадких насекомых. Я наконец-то мог вытянуться в полный рост хоть на чём-то тёплом и относительно мягком. Так что я незамедлительно рухнул на гнилой матрац и закрыл уставшие глаза.

* * *

Никогда не любил просыпаться под кукареканье, но, поверьте, под жужжание мух это ещё хуже. Так что первым делом я не открыл глаза, а от всей души выругался вслух и искренне пожелал всему живому в Озриле сдохнуть самой мучительной смертью как можно скорее. Затем откинул в сторону рваное одеяло, стряхивая тем с себя особо наглую сотню гадин, да сел, пряча лицо в руках.

За что мне такое? Треклятье! Треклятье!!!

Всё тело ломило. Глаза слипались. Состояние было подходящим только для того, чтобы снова лечь в постель и досмотреть жалкие пугливые сны, но я знал, что от такого отдыха будет мало толка. А потому встал да поднял с пола дневник Бронта, брошенный туда Риком несколько дней назад. Мой предшественник явно был безумен, но безумен расчётливо. И мне было интересно покопаться его трудах, хотя некоторые страницы погрызли мыши, местами бумагу повредила сырость, а где-то, как я и говорил господину Грегору, самому не понятно было, о чём могла идти речь.

— Подъём! — с силой забарабанил некто в дверь, едва я вчитался и перелистнул третью страницу. — А ну на выход!

Угу. Если опять копать, то из Озриля я выйду только вперёд ногами.

— На выход тебе сказано!