Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине

Но команда не дрогнула. По предложению Коржа начали пытаться высвободиться из «сети», приняв дополнительную воду в концевые цистерны. Субмарина легла на грунт, но неведомая сила продолжала цепко держать ее нос на том же месте. Тогда попробовали другой способ – приведя подлодку к нулевой плавучести в тот момент, когда она лежала кормой на дне, начать ползти по дну задним ходом. Примерно через час после попадания в «сеть» над кораблем прогрохотали два мощных взрыва. Как оказалось, в результате рывков и прочих попыток высвободиться у лодки получили повреждения топливные цистерны. На поверхности моря появился предательский масляный след, которым воспользовался финский летчик, чтобы сбросить глубинные бомбы. Стало ясно, что пройдет еще немного времени, и неподвижная субмарина будет попросту уничтожена ковровой бомбардировкой. В этот момент, к счастью, корабль начал потихоньку продвигаться назад. Два часа понадобилось подводникам, чтобы сантиметр за сантиметром вырваться из стального плена. За это время на них успели высыпать свой груз еще два финских и два немецких самолета – к счастью, неточно. Оказавшись на «свободе», Василий Андрианович лег на новый курс и продолжил движение на запад. Вскоре послышался шум винтов финских катеров, которые начали сбрасывать бомбы, ориентируясь по масляному следу. К тому времени батарея на лодке уже в значительной степени разрядилась, и уклоняться на ходу становилось все труднее. Тогда Тураев принял оригинальное решение, сохранившее и корабль, и его экипаж, – лечь на грунт в небольшой подводной впадинке на глубине 60 метров. Дело в том, что глубины всего окружающего района составляли в среднем 40 метров, и противник, бомбивший район, вряд ли стал бы устанавливать взрыватели своих бомб на большую глубину. Так и случилось. До 19 часов вражеские катера и самолеты сбросили на С-12 в общей сложности тридцать две глубинные бомбы, и, хотя некоторые из них взорвались точно над местом, где лежала «эска», ни одна из них не принесла дополнительных повреждений. При этом весь корпус содрогался, механизмы и аппаратура вибрировали, осыпалась пробковая изоляция, а моряки даже невооруженным ухом слышали, как на палубу корабля падают металлические осколки. В такой ситуации обычно все взоры обращаются на командира: если он нервничает, значит, корабль находится на волоске от гибели, если он спокоен – значит, несмотря на внешний эффект от бомбардировки, субмарине ничего не угрожает. Поведение Василия Андриановича в этой ситуации было образцовым – не обращая внимания на взрывы, он спокойно прикидывал свои действия на тот момент, когда, израсходовав запасы бомб, вражеские катера уйдут из района. Ночью субмарина зарядилась и продолжила свой героический поход.

Форсирование второго вражеского противолодочного рубежа между островом Найссар и полуостровом Поркалла-Удд прошло без происшествий, если не считать того, что С-12 миновала еще как минимум четыре вражеских минных заграждения и дважды задевала корпусом за минрепы. В ночь на 26 сентября она наконец-то вышла в открытое море и направилась в район шведского острова Форэ, где на протяжении двух дней Тураев отрабатывал с экипажем действия при учебных торпедных атаках. Он сделал правильные выводы из предшествующих событий и не собирался растрачивать торпеды зря, ведь ему впервые за 16 месяцев войны представился шанс нанести урон ненавистному врагу, лично рассчитаться за брата Георгия, который, как было известно Василию Андриановичу, сложил свою голову на сухопутном фронте.