Герой туманной долины

— С ним все будет хорошо, — повторила девушка на выдохе, бросая измученный, но счастливый взгляд на Шеннона. — Спасибо вам. Вам всем.

— Мы привыкли потеряшек выручать, — рассмеялся Кайл, указывая на обклеенную фотографиями животных пробковую доску на противоположной стене. — Кстати, — он вернулся к заполнению бланка и исподлобья взглянул на Шеннона, — твоего рыжего забрали на прошлой неделе. Хороший кот, ласковый.

Шеннон улыбнулся, пытаясь не замечать, как Делла рядом вздрогнула, как расширились серые глаза и как лицо озарилось осознанием и восхищением.

— Ты их всех спас? — тихо спросила она, кивая на доску.

— Их спасли Лейла и Кайл, — помотал головой Шеннон стесненно, — я только подобрал.

И вновь это удручающее желание спрятаться за ширму, забиться поглубже под панцирь, голову спрятать в песок — чтобы не было ожиданий, чтобы в нем не видели героя, чтобы после не разочаровались.

«Я не подхожу тебе, Делла Хармон. Не смотри на меня так…»

— Он себя недооценивает, но ты привыкнешь, — хохотнул Кайл и направился к выходу из кабинета. — Я сделаю вам кофе, ладно? Посидите пока тут — вам нужно выдохнуть, расслабиться.

— Увидимся, красавчик, — успокоившись, улыбнулась Делла псу, махнув ему на прощание. — Я за тобой обязательно вернусь!

Тот поднял голову и тихо гавкнул.

Шеннон остался, долго вглядывался в яркие снимки, пока Лейла не позвала его еле слышно. Он вздрогнул и обернулся.

— Это она, да?

Он замялся, нехотя кивая.

— Мозговой штурм нужен? — Подруга оперлась о стену, засунула руки в карманы и смотрела на Шеннона изучающим прищуром.

— Не сегодня, — вздохнул тот, вспоминая сказанную Лейлой по телефону фразу: «Она не якорь — она живой человек».

Лейла, видимо, подумала о том же и произнесла, поджав губы:

— Нельзя притвориться загнанным в угол животным и надеяться, что Делла тебя спасет.

Шеннона тряхнуло так, словно его собственный самолет попал в зону турбулентности и сейчас ожесточенно сражался с чем-то невидимым.

Подруга была права.

— Я запутался, Лейла, — прошептал он, зачесывая назад кудрявые пряди. Они не мешали, но стоять неподвижно он не мог — цеплялся взглядом за любой предмет, дергался и топтался на месте, закусывая щеки изнутри.

— Не спеши, ладно? — Лейла приблизилась к другу, протянула руки для объятий, но ответа Шеннона дожидаться не стала.

Он знал последовательность с девяти лет, а привыкнуть к ней так и не смог — резкая головная боль, меняющиеся местами пол и потолок, пронзающий зубы резкий холод, обращающийся жаром, и бесконечно тянущаяся пульсация в черепе.

Он сильнее вцепился в подкачанные плечи подруги.

Она и Кайл. Счастливая семья, которая превращается в два разбитых сердца.

Лейла отстранилась, но руки не убрала — вытянула их и сдавила предплечья Шеннона, рассматривая его искаженное от боли лицо, но видя причину страданий в другом, слишком простом и понятном.

А картинки продолжали мелькать, ускорялись, кружили его голову будто в попытке лишить рассудка.

— Ты обязательно разберешься, милый, — тихо произнесла подруга, ободряюще улыбаясь. — Ты пойми — сомневаться в себе можешь сколько угодно, но мою веру в тебя задушить не получится. Не первый день тебя знаю — найдешь выход, даже если кажется, что дверь закрылась навсегда.

— А если закрылась все-таки? — истощенно прошептал он, чувствуя, как боль концентрируется в переносице.

— Найдешь новую дверь. — Убежденность Лейлы колотила сердце как боксерскую грушу. — И не одну, если пожелаешь. Только пожелай уже наконец, — добавила она, а поймав недоуменный взгляд парня, виновато поморщилась. — Я встречала других Шеннонов Парксов на своем пути, милый. И все они, как один, верили, что только в тоске и созерцании скрывается творческий потенциал. Прекращай эти игры, ладно? Расширяйся.

Она убрала руки, поджав губы, тоскливо улыбнулась.

Шеннон замер, пытаясь поймать ту быстро улетевшую мысль, которую подруга пыталась вложить ему в голову.

«Это правда? — спрашивал полный тоски голос внутри. — Правда, что писать можно и без боли, что можно не убиваться и не мучаться?»

Лейла говорила о том, о чем он думал сам не раз, замечая, что только в глубокой печали слова открывались ему, только с ней наедине он писал так, как всегда хотел. Поэтому он не желал выходить на свет, поэтому оставался в тумане — не знал, будет ли открыт вдохновению там, за пеленой тоски.

— У меня операция через десять минут, — кивнула Лейла на настенные часы, и ей не пришлось продолжать. Бросив быстрое «спасибо», Шеннон выскочил в приемную, стараясь как можно тише закрыть за собой дверь.

Мир накренился, когда Делла и Кайл, болтающие сидя на диване, обернулись к нему.

— Шеннон! — взволнованно окликнул друг, вскакивая с места. Его слова проводила обжигающая полоска крови, скользнувшая из носа Шеннона.

Когда крупная красная капля сорвалась с верхней губы и поспешила затечь в рот, окрасив зубы, он набрался сил вскинуть руку.