Герой туманной долины

Ногам он доверял больше, чем голове, верил, что они обязательно приведут его туда, куда нужно, потому послушался их и здесь. После часа ходьбы, когда во всех домах, оставшихся за спиной, погасли огни, Шеннон остановился у скамейки и тяжело опустился на нее, резко дыша, — опять не заметил, что практически бросился бежать, проигнорировал вибрирующие умные часы на запястье, которые предлагали записать тренировку.

Он вытянул зудящие ноги и вновь закурил, на этот раз без спешки, глядя на уснувший квартал, где единственным островком света стал дом на той стороне дороги, стоявший прямо перед Шенноном.

Когда в окне мелькнула женская фигура, он зажмурился и помотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но желто-оранжевые сполохи не исчезли, лишь разгорелись сильнее, когда девушка махнула собранными в высокий хвост светлыми волосами и взялась за книгу.

Она читала вновь и вновь, перелистывала страницы назад, разворачивала зеркало, перед которым стояла, устало опускала плечи и запрокидывая к потолку голову, изредка протяжно ругаясь и тут же себя затыкая легким хлопком по лбу, но потом возвращалась к работе.

Шеннон улыбался — девушке и собственной глупости, которая уговаривала его задержаться еще на минуту.

Он не слышал слов, которые произносила Делла, вероятно, отрабатывая пьесу, но этого и не требовалось — казалось, строчки, которые она читала, предназначались только ему одному. Может, поэтому Делла злилась, стоя перед зеркалом: слова, которые она произносила, играли не теми красками, которыми должны были, только потому, что сказаны были собственному отражению, а не Шеннону Парксу. Ему казалось, если бы Делла сказала заученный текст ему, получилось бы лучше, искреннее.

В мгновение, когда он подумал об этом, Делла Хармон повернулась, чтобы закрыть окно, замерла с прижатыми к раме руками, неуверенно подалась вперед и, наверное, прищурилась — Шеннон без очков не видел и был рад, что не рассмотрел ее недоумение.

Окно она так и не закрыла, ринулась вглубь комнаты и выбежала из дома через минуту в фиолетовой пижаме, придерживая накинутый на плечи плед, запинаясь о незавязанные шнурки кроссовок, натянутых в спешке.

— Нет-нет, ты замерзнешь! — поспешил остановить ее он, собираясь подняться, но Делла отмахнулась, посильнее укуталась в плед и приземлилась рядом, практически клюнув носом деревянную спинку скамьи, споткнувшись о трещину в асфальте, из которой росли уже желтеющие пучки травы.

— И как ты узнал, где я живу? — с притворным негодованием спросила она, не замечая, что губы все равно растянулись в улыбке.

— Я не знал, — засмеялся Шеннон и тут же стих, представляя, как это могло выглядеть со стороны. Он ведь почти час сидел под ее окном, наблюдая и покуривая. — Думаешь, я маньяк?

— Гуляешь ночью, — серьезно начала девушка, загибая пальцы, — не любишь, когда люди к тебе прикасаются, скрытный, теперь еще следишь за симпатичными девчонками… — Делла многозначительно хмыкнула и театрально отодвинулась подальше, с подозрительным прищуром всматриваясь в лицо Шеннона.

Тот знал, что она играет, но пробежавшая по телу дрожь заставила нервно сглотнуть подступивший к горлу ком.

— По всем параметрам подходишь, мистер Паркс. Вот только знаешь… Маньяки животных не спасают.

Его плечи расслабленно опустились. Он хотел сказать «А говоришь, больше не можешь играть», но вовремя себя остановил — знал, если бы подобное сказали ему, сердце, противно ухнув, упало бы вниз.

— Ты не выключила свет. — Шеннон кивнул в сторону распахнутой настежь двери дома Деллы и неровных бледных полос света, падающих на газон.

— Я никогда не выключаю, — пожала Делла плечами. — Боюсь темноты. Хотя с Виски стало проще, — просияла она.

— Как он там?

— Восстанавливается потихоньку. Бандаж кусает постоянно, рычит на него, но гуляет свободно. Виски же у меня носится как чокнутый! Похоже на меня, кстати. Лейла говорит, что скоро снимем, а Виски, видимо, ее понимает и дождаться не может. Не переживай, не выбежит — мы так нагулялись вечером, что он спит без задних лап, — улыбнулась она беспокойству Шеннона, глядящего на дверь.

— Ты живешь одна? — уточнил он и тут же поспешил исправиться. — Ну, вернее, ты живешь с Виски, но…

— Ты сейчас напомнил мне меня, мистер Паркс, — хохотнула Делла, хотя ее улыбка заметно померкла. — Родители остались… позади, — уклончиво отозвалась она, поправляя плед и подтягивая ноги к груди, поставив пятки на край скамейки. — А ты?

— Тоже позади оставил, — невесело усмехнулся Шеннон, вспоминая ушедшего отца, пьющую мать и погибшую Катарин. Это они оставили его. Наверное, поэтому он спустя годы оставил сам себя — брал пример с окружавших его взрослых, стал хором их голосов в собственной голове.

Он вдруг нагнулся и медленно потянулся к болтающимся шнуркам на кроссовках Деллы, сам не зная, зачем это делает. Она было нахмурилась, но ее недоумение быстро сменилось той самой детской застенчивостью, которая так подходила Делле Хармон и играла в догонялки с ее прытью и громким восторгом.