Герои, творцы и хранители японской старины

К VIII в. чиновничество уже весьма недвусмысленно отделяется от других социальных групп, обладая немалыми привилегиями, главнейшей из которых было освобождение от податей. Причем если чиновники с 8-го до 6-й ранг освобождались от податей только сами, то для чиновников более высоких рангов в категорию населения, не облагавшегося налогом, входили их отцы и сыновья (5-й и 4-й ранги), деды, отцы, братья, сыновья и внуки (3-й, 2-й и 1-й ранги). Словом, чиновничество было ясно маркировано как социальная группа, ответственная за сбор налогов, а не за их уплату.

В Японии, как и в Китае, для того чтобы стать чиновником, требовалось сдать государственные экзамены. Однако в действительности эта система носила в Японии ограниченный характер, фактически распространяясь лишь на низшие ранги. А для чиновников начиная с 4-го ранга и выше существовала система "теневых рангов" ("онъи"), согласно которой их потомкам по достижении 21 года присваивались установленные ранги вне зависимости от их реальных знаний и заслуг. Так, скажем, сыновьям и внукам сановника 1-го ранга сразу жаловался 5-й ранг, что при ограниченности мест на государственной службе делало практически невозможным достижение сколько-нибудь значительных должностей для выходцев из низших общественных страт. Как показывают исследования японских ученых, для сыновей чиновника рангом ниже шестого было невозможно подняться выше 4-го ранга и соответствующих ему должностей.

Подготовка бюрократии осуществлялась в школе чиновников (дайгакурё), созданной в 670 г., в которой изучались произведения конфуцианских классиков и математические сочинения. В 728 г. к ним были добавлены китайская литература и изучение законов. Число учеников составляло 400 человек, к учебе беспрепятственно допускались лишь лица, имевшие ранг не ниже 5-го, а также представители иммигрантских родов Ямато-но фуми и Кавати-но фуми. Чиновники 6-8-го рангов могли обучаться в школе лишь после специального разрешения, что также, разумеется, способствовало самовоспроизведению высшего чиновничества. Для подготовки мелких чиновников в 701 г. были организованы провинциальные школы с числом учащихся от 20 до 50 человек. Трудно переоценить культурное значение этого факта: у учеников воспитывался новый способ мышления при помощи упражнений в письменном языке, который создает ситуации, когда ученик вынужден оперировать не с предметами, а лишь с понятиями о них.

Присвоение пятого ранга означало для Окура вхождение в высшие круги бюрократии. Чиновники, имевшие 5-й ранг и выше, попадают в записи официальных хроник, и им гарантируются высокие должности. Окура в 716 г. стал управителем земли Хоки (совр. преф. Тоттори).

Вернувшийся через четыре года в столицу, Окура был назначен одним из семнадцати наставников будущего государя Сёму. (Впоследствии он снискал известность как ревностный покровитель буддизма.) Но не только воспитание царевича занимало помыслы Окура. У него оставалось время и для составления поэтической антологии "Руйдзю карин" ("Лес песен, распределенных по темам", текст не сохранился). Вскоре после воцарения Сёму, в 726 г., Окура отправился теперь уже на юг — управителем земли Тикудзэн (совр. преф. Фукуока) на острове Кюсю. Судьба вновь приблизила Окура к его исторической родине. В те времена Кюсю был основными воротами для торговли с Китаем и Кореей.

Начиная с 728 г. непосредственным начальником Окура стал еще один прославленный поэт «Манъёсю» — Отомо Табито (он был назначен управителем административного округа Кюсю — Дадзайфу). Так складывался кружок поэтов и администраторов: для дальневосточной традиции вплоть до новейшего времени подобное совмещение вполне органично, ибо поэзия до сих пор является там составной частью стиля жизни. В Японии и сейчас издается более двух тысяч чисто поэтических журналов. Поэтический конкурс, традиционно проводящийся от имени императора по заранее объявленным темам, собирает громадное количество участников, среди которых — люди, давно оторвавшиеся от своей родины, и даже некоторые «татамизированные» европейцы.

В семьях будущих чиновников вкус к изящной словесности прививался обычно с самого детства. Бережное отношение к литературной классике сначала китайской, а потом и своей, японской, — являлось мощнейшим фактором социальной, а впоследствии и национальной идентификации.

В VIII в. светское общение никогда не обходилось без поэзии. В V свитке «Манъёсю» содержатся, например, 32 песни (№ 815–846) о цветах сливы, сочиненные высокопоставленными чиновниками острова Кюсю во время визита в дом Отомо Табито. Цикл предваряет вступление, принадлежащее, вероятно, кисти самого Табито: