Герои умирают

А. В этом романе я касаюсь темы творческого напряжения, которое существует между актером Хари Майклсоном и Кейном, его персонажем. Я сам был когда-то актером; я знаю, что, когда вечер за вечером ты играешь одного и того же персонажа на сцене, его личность заражает твою личность вне сцены. Причем не так прямолинейно, как об этом обычно говорят: «актер заблудился в своей роли», нет, все куда тоньше. Просто в один прекрасный день ты ловишь себя на том, что ты стоишь, как твой персонаж, жестикулируешь, как он, даже говоришь иногда его голосом, причем совершенно непроизвольно. А когда твой герой еще и совпадает до какой-то степени с тобой настоящим, вот тогда ты обнаруживаешь, что поступаешь так, как поступил бы в данной ситуации он, думаешь, как он. Так происходит и с Хари; часть романного конфликта состоит в поиске героем способа освободиться от саморазрушительной манеры поведения Кейна, сохранив при этом связь с положительными чертами его личности. Один из уроков, который накрепко усваивают все актеры, состоит в том, что выдуманное бывает более реальным, чем настоящее. В этом, собственно, и состоит актерство. Ну а для драматурга нет ничего хуже, чем, сидя в театре на показе собственной пьесы, обнаружить, что ты «потерял» зрителя. Это всегда слышно: когда публике перестает быть интересно, театр вдруг наполняется шорохами, скрипами, шелестом – люди начинают ерзать, кто-то кашляет, кто-то сморкается, кто-то открывает пакетик с мятными леденцами… Вот почему моя книга выстроена как приключенческий роман. В прессе «Герои умирают» называли энергичным, бодрым повествованием и даже яростной, кровавой мясорубкой. А как иначе? Хочешь, чтобы зритель смотрел тебя, не отрывая пятой точки от кресла, будь добр, обеспечь драйв.

Что до боевых искусств, то ими я занимаюсь последние двадцать лет, то одним, то другим. Перепробовал около дюжины разных стилей, но профессионалом не стал ни в одном. Зато накопил огромный багаж теоретических знаний об искусстве рукопашного боя – и да, самому мне тоже приходилось драться, на ринге и вне его. Мне не понаслышке знакомы ощущения человека, которому крепко напинали; знакомо мне и то, что испытывает боец, вступая в единоборство с заведомо сильнейшим соперником и все-таки побеждая. Именно эти ощущения хотелось передать читателю через Кейна; Кейн, разумеется, не Брюс Ли, не Ремо Уильямс и, уж конечно, не сэр Ланселот. Он не мифический непобедимый воин. Все, что Кейн делает на страницах моего романа, – это вполне обычная драка, приемы которой может воспроизвести любой мало-мальски подготовленный человек. Кейн – не чемпион, среди героев моего романа найдутся бойцы и получше. Но в настоящей драке мастерство зачастую оказывается не главным.

И. Актер Хари Майклсон живет в капиталистическом обществе, подчиненном жестким кастовым законам. Как ты думаешь, у нас возможно такое?

А. Коротко говоря, да. На Земле, где живет Хари Майклсон, победил капитализм американского типа, только без его эгалитарных претензий. Поймите меня правильно: я за капитализм. Просто любая общественная система становится пагубной, если допустить ее развитие до крайних возможных пределов; а мы, американцы, любители крайностей, мы всегда пытаемся выйти за рамки возможного. В романе упоминается некое катастрофическое событие двухсотлетней давности – то есть в нашем недалеком будущем, – которое развязало руки транснациональным корпорациям, освободив их даже от видимости правительственного контроля. Возникшее общество строится на кастовых законах, поскольку именно они отражают любопытный психологический феномен индустриального общества: ты – то, что ты делаешь. Кстати, кастовое общество – самая стабильная форма социума, ведь тем, кто входит в ту или иную касту, выгодно поддерживать статус-кво. Вот почему высшие касты могут спать спокойно, ведь низшие сами способствуют собственному угнетению. К тому же такое общество прямо-таки воплощает давнюю капиталистическую мечту о самосовершенствовании: путь наверх можно купить. Никому не хочется раскачивать лодку, потому что никому не хочется просрать свой шанс подняться в один прекрасный день на ранг-другой выше, присоединиться к правящим классам. Хотя нам сейчас и социальная катастрофа не нужна: еще несколько лет республиканского большинства в конгрессе и мы сами к этому придем.

И. Может быть, республиканский конгресс и есть та самая катастрофа.

А. Эй, ты что, хочешь, чтобы к нам обоим с проверкой заявились?