Героический Эпос о Юрае Гарине и Тите Германове

Заураканец проводил его до капсулы и ввел внутрь, где он остался стоять один. Одновременно с разных поверхностей стали отделяться переливчатые зеркальные провода с красными микрофонариками на концах и устремляться к нему. «Этот красный…бордово-красный…» – успело промелькнуть в голове перед тем, как почувствовал, что парит посреди комнаты, оплетаемый блестящими нитями. Глаза закрылись под давлением волокон, плотная маска покрыла его голову, руки, тело, ноги. Красные фонарики расправились в пластины и липко пристали к коже. Ему казалось, что где-то во снах он вот так же парил, сердце то ли замирало, то ли рвалось наружу, а с ним и душа. И необъяснимое щемление в груди утопило его в сон, тревожный, предостерегающий, как напутствие.

Он снова мчался в карбанте по дороге в Штаб, спешил к старшему с известием, что он все понял, что большой брат не тот, кем его все считают. Его затянуло в воздушную воронку, от толчка головой о стеклянный купол у него из глаз посыпались зеркальные искры, он потерял управление и въехал в одинокий красный фонарь. Жар волнения и неизбежной беды сдавили ему затылок и потянули к фонарю, вокруг взвились вихрем переливчатые снежинки и сомкнулись над ним ледяным саваном. К единственному просвету, остававшемуся на уровне глаз, подлетела снежинка и, как пазл, встала на место. Послышался еле различимый, но знакомый щелчок. Чем крепче панцирь сдавливал его тело, тем слабее он чувствовал себя и мог себя контролировать. С последним воздухом из легких вырвался настоящий крик, не из сна. Глаза открылись и сквозь оплетенное лицо уставились в испещренную чертами и резами сферу потолка. В следующую секунду поддерживавшие его зеркальные нити с хрустом рассыпались в пыль, и он беспомощно рухнул на пол.

Ощущение мертвой тишины и потрескивающего льда не отпускало, будто на мгновение он перенесся на Землю в Архив и отсматривал хроники прошлого – периода заморозки Земли.

Ему не хватало воздуха: видения, сон, ощущения кружились в затуманенной голове как мозаика. «Столько деталей…и совсем нет времени…»

– Какой вы интересный человек, простой механик с Земли, так, между прочим, значится в вашей анкете, – к нему обращалось почти черное лицо. – Мы с вами в некотором смысле братья по стечению обстоятельств – и вам и мне нужны ответы и как можно скорее. Верно?

Лицо широко улыбнулось, обнажив два ряда снежно-белых зубов. Черных глаз было почти не различить на фоне такого же черного лица.

Дурман тяжело разливался по голове и телу:

– Вы кто?

– А вы? – усмехнулось лицо в ответ.

Он снова провалился в забытье. Сквозь дрему прошло ощущение разряда, поток искр пробежал по нервам и ударом вышел вон.

Его глаза уперлись в высокий мрачный потолок, на котором бликами играли зайчики Анкаа. Он лежал в номере. «Хорош сон, давно такого бреда не видел…» У него оставалось два часа до командного выхода на связь. «Вот новостей-то будет!» – хлопнул он по подушке и бодро вскочил на ноги.

Из гостиницы он направился к информационному центру. Путь неблизкий, но он все рассчитал – будет без опозданий.

По обе стороны дороги горделиво высились исполинские здания с остроконечными шпилями. Торжественно-белые, они горели огнем света Анкаа, так что пришлось обезопасить себя защитными линзами. Прохожих ему не повстречалось, зато кары проносились часто.

Ходьба настойчиво возвращала его в события прошлого дня, но он отмахивался от них, наслаждаясь новизной видов и ощущений. Сегодня в нем ожило любознательное дитя Марса, с юности увлекающегося инженерными тонкостями конструкций архитектуры Земли ХХ века. Ах какие иллюстрированные справочники ему дарили родители, чтобы он их рассматривал. Воспоминания подгружались с неимоверной быстротой, и он, парень с Земли, был доволен выполненной домашней работой.

Информационный центр раскинулся на площади панцирем черепахи. Ячеистый и матовый, он притягивал взгляд нарочитыми неровностями и резьбой, грани которой ломали лучи Анкаа и отбрасывали занимательные коричневые тени.

Его группа россыпью затерялась в зале, но не заметить своих было невозможно: земляне оживленно беседовали с зауракцами, в ход шли жесты, мобильные экраны, галограммы – обмен информацией у увлеченных натур всегда выглядит постановочно-театральным. «Вот когда я только попал на Путорана…» – он запустил в голове череду созданных воспоминаний.

В назначенное время ребята скучились, следуя в зал переговоров. Нигде прежде он не видел столько зеркальных поверхностей, как на Заураке. Вот и на этот раз зал был выложен отражающими панелями, поверхности стен моргнули и высветили остальных членов команды, разбросанных по планете каждый со своим заданием. Разговоры потекли рекой, в основном делились эмоциональными переживаниями – что-то значимое условились обсудить на борту «Гарпии». Подобные встречи скорее служили для взаимной поддержки и наблюдения за состоянием товарищей на чужой планете, чем для обмена важными данными. Это знали все, покорно следуя ритуалу экспедиции.

Курсируя между экранами и перебрасываясь приветствиями с коллегами, он встретился взглядом с капитаном.