Гессенская волчица

– Это не просто забастовка, господа, и даже не просто бунт… Это – ультиматум государству и власти! Это – ультиматум нам с вами! Студенты, или те, кто их науськивает, фактически говорят нам всем: «Руки вверх!» Стоит нам сегодня сдаться, дать слабину, пойти хоть на малейшие уступки, как появятся новые требования. Поверьте, требования эти будут гораздо серьёзнее. Общественное мнение выражается журналистами, оно создаётся и фабрикуется печатью. Газеты имеют весьма различное значение для жителя столицы, который мельком пробегает их, и для провинции, для молодёжи, где они читаются внимательно. Представьте, что будут писать газеты, если власть уступит студентам хоть в чём то. Газетчики подадут это, как победу студентов, и как слабость власти. Не дождутся! – грохнул он кулаком по столу так, что на столе мелко задрожал хрустальный графин.

Совещание у канцлера закончилось. Большинство поддержало графа Игнатьева, который принял решение объявить обе столицы на положении усиленной охраны, а относительно студентов-забастовщиков предпринять для начала меры дисциплинарного воздействия.

Войска в Петербурге и Москве должны были взять под усиленную охрану места возможного скопления забастовщиков.

* * *

Всю ночь администрация Санкт-Петербургского и Московского университетов работала, не покладая рук, а уже утром 24-го декабря были вывешены списки студентов, отчисленных за участие в забастовке и прогул занятий. Практически из университетов было исключено 50 % студентов.

Университетские чиновники действовали практически наугад, не имея времени на раздумья, и потому кандидатов на отчисление в списки вносили без особых раздумий, не деля их на талантливых и посредственных. Судьбу студентов определял «Его Величество случай».

Студенты Московского университета первыми отреагировали на вызов власти. Весть об отчислении забастовщиков мигом разнеслась по студенческой Москве, и уже к полудню у здания университета стали собираться стайки студентов, многие из которых уже успели приложиться к шкалику.

Многие обнаружили в списках исключённых свои фамилии и стали громко высказывать свои возмущения. Ропот нарастал, пока кто-то в студенческой толпе не выкрикнул «Ректора сюда!»

Тысячная толпа, которая уже успела собраться к этому времени, подхватила призыв. Самые отчаянные студенты стали ломиться в запертые двери. Немного погодя дверь открыл престарелый седовласый швейцар в ливрее и дрожащим голосом сообщил «господам студентам», что ни ректора, ни преподавателей сегодня в университете нет, а есть лишь он сам и пара истопников.

В разгорячённой алкоголем и возмущением толпе раздавались призывы захватить здание университета и удерживать до тех пор, пока власти не пойдут на попятную. Кто-то предложил идти к зданию Московского охранного отделения и там устроить митинг в память «безвинно повешенного Ивана Распутина и его боевых товарищей», потребовать освобождения «из опричных застенков» всех арестованных.

Подвыпившие студенты, осмелевшие, страждущие революционных приключений, нестройной колонной стали выдвигаться, затянув «Gaudeamus».¹³⁶ Алкогольные пары и откупоренные бутылки с вином и водкой предавали им необычайную смелость.

Власти не сидели, сложа руки, а начали стягивать войска уже с утра, и вот теперь Большая Никитская была блокирована гренадерами 12-го Астраханского полка, за спиной которых застыли в конном строю жандармы Московского дивизиона. Улица Моховая была занята фанагорийцами в бескозырках с белыми околышами.

Из-за строя астраханцев к студентам выехал на прекрасном вороном жеребце Великий Князь Павел Александрович. Зычным голосом он обратился к собравшимся и призвал их не нарушать порядок и спокойно разойтись, обещая в этом случае никого не арестовывать и не наказывать. В ответ раздался пронзительный свист и оскорбительные выкрики. Из толпы полетели камни. Увесистый булыжник, попавший в храп, заставил великокняжеского скакуна встать в свечку. Умелый наездник, Великий Князь едва не свалился с седла, но сумел справиться с конём и ретировался, скрывшись за солдатскими шеренгами.

Последовала протяжная команда. Гренадеры расступились и на студентов понеслись конные жандармы, перейдя с рыси на галоп. Врезавшиеся на полном скаку в толпу жандармы обратили студентов в бегство, даже не вынимая шашек из ножен.

Приученные к разгону толпы, жандармские лошади не боялись наступать на упавших людей, нанося коваными копытами страшные увечья. Стоящие вдоль стен городовые выхватывали из толпы тех, кого им указывали вездесущие агенты охранного отделения, и отводили в сторону, связывая руки за спиной.

Через десять минут всё было кончено. Толпа, в которой находилось более тысячи человек, была рассеяна тремя десятками жандармов.

На месте осталось более шести десятков раненых и искалеченных, которых полиция тут же отправила в больницу. Однако, двоих пострадавших студентов, которым копыта жандармских лошадей разбили головы, довезти в больницу живыми не удалось.

Глава 21