Гессенская волчица

Учитывая, что Императрица Александра Фёдоровна сама когда-то изучала философию в Гейдельбергском университете, такое решение казалось невероятным. Графу Игнатьеву даже задавали вопросы по этому поводу, на что он отшучивался фразой, сказанной в своё время Императору Николаю Первому князем Ширинским-Шихматовым ¹³¹ – «Польза философии не доказана, а вред от неё возможен». Наиболее надоедливым оппонентам канцлер предлагал ответить всего на один вопрос – какую практическую пользу приносит изучение философии Российскому государству?

В Гельсингфорсском и Юрьевском университетах закрыли богословские факультеты, которые готовили пасторов евангелическо-лютеранской церкви. Хотите иметь образованных пасторов, господа лютеране? Милости просим, создавайте для них учебные заведения, но только за свои деньги, а не за государственные. В Российской Империи государственная религия одна – православие, а потому финансировать из казны иные религии больше никто не будет.

На юридических факультетах отменили изучение латыни, как абсолютно ненужной и не применяемой в практической деятельности.

В гимназиях из программ обучения полностью исчезла латынь, греческий язык, церковнославянский язык, логика. Зато теперь, памятуя, что здоровый дух может быть только в здоровом теле, в начальных и средних заведениях во всех классах вводилась «сокольская гимнастика».¹³²

Во всех средних учебных заведений (кроме женских гимназий и институтов благородных девиц) появилась обязательная военная подготовка, на уроках которой отставные унтер-офицеры учили юношей не только воинским уставам и шагистике, но и навыкам стрельбы из винтовки, уходу за оружием.

Кто сказал, что в университете не нужно изучать строевые приёмы? Император Николай Павлович был абсолютно иного мнения, а уж он то знал толк в вопросах образования…

Глава 20

После обнародования Закона «О народном просвещении» и новых уставов либеральные газеты разразились шквалом статей антиправительственной направленности. Передовицы газет в самых различных выражениях рассуждали на темы «полицейского режима», «подавления свободной мысли среди студентов» и даже «держиморд от образования». Буквально первые тиражи с такими антиправительственными речами были конфискованы полицией, а в отношении редакторов газет и их подручных борзописцев начато жандармское дознание.

Особо на этом поприще отличились «Биржевые Ведомости», которые, рьяно защищая студенческие вольности, допустили ехидные высказывания в адрес Императрицы, граничащие с оскорблением Высочайшего имени и призывом к бунту.

Когда жандармы занялись таковыми фактами и пожелали узнать, кто именно скрывается за псевдонимами газетных авторов, то редактор «Биржевых Ведомостей» австрийский подданный Проппер¹³³ не пожелал сообщить, чьему именно бойкому перу принадлежит мерзкая статейка в его газете. Разумеется, что после этого господин Проппер был незамедлительно арестован и помещён в «Кресты».

Жандармское управление начало дознание в отношение сего господина, сочтя его причастным к публичному выражению неуважения Верховной власти.

Особую пикантность данной истории придавало то, что господин Проппер был евреем, но почему-то не был выселен из столицы за черту оседлости. Узнавший о таком повороте дела петербургский градоначальник генерал фон Валь, немец до мозга костей, полчаса орал на пристава Адмиралтейской части, на чьём участке находился дом Проппера, не стесняясь самых простонародных русских выражений, и старый полицейский служака узнал, что он не просто «старый мздоимец», но ещё и «бакинский ишак, которого пора гнать со службы».

Против новых драконовских правил выступили студенты. В Петербурге и Москве возмущённые студенты решились открыто высказать своё недовольство. Уже 23-го декабря студенты обоих столичных университетов и ряда институтов начали забастовку. В аудиториях не появилось ни одного учащегося, а на стенах учебных корпусов появились рукописные листовки, призывающие установить университетскую автономию, и плакаты с едкими высказываниями в адрес «гессенской волчицы» и графа Игнатьева, которого какой-то остряк назвал «пожирателем наук».

В квартиру ректора Московского университета Некрасова¹³⁴ кто-то подбросил анонимное письмо с угрозой повесить его на Красной площади, как «царского сатрапа» и «палача русского студенчества». Письмо было подписано таинственным «Комитетом памяти Ивана Распутина», а в верхнем углу зловеще красовался зловещий череп со скрещенными костями.

* * *

«Пожиратель наук» не стал мешкать и, узнав о начале студенческой акции, приказал собрать Комитет министров. Заседание проводили на квартире канцлера, в просторном рабочем кабинете. Кроме министров присутствовал Великий Князь Сергей Александрович, по-хозяйски усевшийся рядом с канцлером, помощник Главнокомандующего князь Оболенский, столичный градоначальник генерал фон Валь и обер-прокурор Синода Победоносцев.