Гессенская волчица

Получив разрешение Императрицы, Ломен удалился. Александр Михайлович обвёл всех взглядом и тихо произнёс:

– Адмирал Ломен – один из лучших наших адмиралов.

– Вот такого адмирала я бы не против видеть во главе морского ведомства, – усмехнулся в усы граф Игнатьев.

В кабинете воцарилась тишина. Александра Фёдоровна вернулась за стол. Присев, она пристально посмотрела на канцлера:

– Вы хотите вовлечь меня в заговор против генерал-адмирала, Николай Павлович? Ваши слова относительно адмирала Ломена я принимаю, как просьбу ко мне…

– Государыня! Я привык прямо выражать свои мысли. Ломен трезво мыслит и смотрит на существующую ситуацию. Ежели будет воля Вашего Величества, то я бы хотел видеть его управляющим Морским министерством вместо адмирала Чихачёва. В будущем Комитете Государственной Обороны я хотел бы слышать здравые голоса, а не залихватские прибаутки про макак, которых мы шапками закидаем.

– Шапками закидаем? – удивлённо спросила Императрица.

– Прошу прощения, Государыня, это такое русское высказывание, когда человек недооценивает врага и хвастается своими силами.

– Спасибо, граф, благодаря Вам я узнала ещё одно русское странное выражение. Я не против того, чтобы назначить Ломена вместо Чихачёва, но как будет реагировать Великий Князь Алексей Александрович?

– Алексей будет в ярости, – ответил Сергей Александрович. – Но возможно ли дальше ничего не менять? Если я буду возглавлять Комитет обороны, то я бы хотел иметь дело с Ломеном, а не с Чихачёвым, который не имеет своего мнения, а лишь озвучивает чужие пожелания.

– Но если генерал-адмирал будет угрожать отставкой? – осторожно спросила Императрица. – Что делать мне в таком случае, я даже не знаю.

Сергей Александрович не успел ничего ответить, а Александр Михайлович отреагировал мгновенно:

– Тогда будет повод принять его отставку и полностью поменять руководство морского ведомства и флота! Разве нет у нас достойных и способных?

Все присутствующие обратили свои взоры на Великого Князя, который так неосторожно высказал своё сокровенное желание. Сандро немного смутило такое внимание, он нервно стал поправлять флигель-адъютантский аксельбант, в душе упрекая себя за несдержанность. На его щеках появились яркие пунцовые пятна. Сергей Александрович с трудом удержался от улыбки…

Стремление Александра Михайловича возглавить флот не было ни для кого секретом. Великий Князь не скрывал своих амбиций, неоднократно повторяя, что Алексей Александрович стал Главным начальником флота и морского ведомства в возрасте тридцати одного года, а ему самому уже исполнилось двадцать девять.

Давнее неукротимое желание Сандро стать генерал-адмиралом воспринималось раньше как нечто смешное и несбыточное, но теперь, после смерти Николая Второго и после стремительным кадровых перестановок, у многих имелись серьёзные основания полагать, что под этим желанием есть крепкая основа.

* * *

8-го января 1896 года были обнародованы Высочайшие указы, объявлявшие о создании Комитета Государственной Обороны и новых назначениях.

Великий Князь Сергей Александрович назначался председателем Комитета Государственной Обороны и ему поручалось выработать Положение о Комитете.

Великий Князь Александр Михайлович производился в чин капитана 1 ранга и назначался товарищем председателя Комитета Государственной Обороны по морской части.

Контр-адмирал Ломен жаловался чином вице-адмирала и званием генерал-адъютанта с назначением управляющим Морским министерством.

Контр-адмирал Дубасов назначался начальником Морского Главного штаба.

Адмирал Чихачёв был определён в Государственный Совет, получив Всемилостивейший рескрипт, а Кремер отчислен в Свиту с производством в полные адмиралы…

Великий Князь Алексей Александрович, для которого все эти назначения стали неприятным сюрпризом, на сей раз промолчал. Промолчал и затаился, ожидая удобного повода, чтобы выступить позже. Будучи от природы весьма неглупым человеком, он прекрасно понимал, что эти несогласованные с ним назначения – лишь первый шаг по отстранению его от управления русским флотом. Слишком высоки были ставки для генерал-адмирала в этой незримой борьбе с «гессенской волчицей».

Глава 24

Девять месяцев после смерти Императора Николая Второго Финляндия продолжала жить, как ни в чём не бывало. Великое Княжество пользовалось автономией, жило по своим особым законам, которые принимали, опять же, депутаты своего финского Сейма. Влияние Петербурга на повседневную жизнь Финляндии было весьма и весьма условным, и сами финны считали Россию чем-то далёким и эфемерным.

Новый финляндский генерал-губернатор генерал-адъютант Шереметев,¹⁵⁸ человек культурный и милый, за полгода ещё не успел освоиться на своей должности, управлял тихо, удивляя финнов лишь своей кавказской черкеской с серебряными газырями и лохматой папахой.