Гессенская волчица

Но Императрица не могла забыть того, что её мужа убил человек, имевший финляндский паспорт. Её приводила в ярость мысль, что люди, которые выдали паспорт цареубийце, недосягаемы для русской полиции, что в пределах Российской Империи существует фактически независимое княжество. Поэтому практически ежедневно Александра Фёдоровна напоминала канцлеру или министру внутренних дел о финляндской проблеме.

Великий Князь Сергей Александрович был склонен действовать быстро и жёстко, и графу Игнатьеву стоило немалых усилий убедить его, что первоначально нужно тщательно подготовиться, а уж потом показать этим чухонцам, кто в России хозяин.

Граф Воронцов-Дашков поддержал канцлера, он вообще высказывал сомнения, возможно ли действовать односторонне, без согласия с финляндским Сеймом, опасаясь возмущения финнов. Своё мнение он изменил лишь после того, как получил доклад генерала Новицкого о состоянии дел в Финляндии, составленный на основании агентурных донесений. Министр внутренних дел сам поручил Новицкому направить в Финляндию надёжных людей, которые могли бы выяснить не только тамошние настроения, но и определить тех должностных лиц, которые могут быть опорой престола.

Результаты были неутешительным. Настроения среди финнов были антирусские, а убийство Императора Николая вызвало неприкрытую радость не только среди обывателей и интеллигенции, но и среди финских чиновников и офицеров. Бывший финский сенатор Мехелин,¹⁵⁹ отправленный в отставку в 1890 году за свою антирусскую деятельность, уже в апреле 1895 года разразился целым рядом статей, в которых прямо писал, что убийство Николая Второго должно послужить наглядным уроком и предупреждением для всех тех, кто лелеет мысли посягнуть на автономию Финляндии.

Для министра внутренних дел, потерявшего сына, такая позиция финнов была не просто личной обидой, но вызовом всей Империи.

Хотя с 1808 года Великое Княжество Финляндское было присоединено к Российской Империи, его внутреннее устройство, законодательство и управление, разительно отличались.

Финский Сейм, представлявший четыре сословия, продолжал принимать законы и утверждать налоги, ориентируясь только на шведский Закон о форме правления, изданный ещё в далёком 1772 году, и шведский же Закон о союзе и защите 1789 года, также сохранившийся при присоединении к России, порой игнорируя российские интересы.

Финский Сенат и все иные учреждения использовали в делопроизводстве исключительно финский язык, а официальные документы даже не переводились на русский.

Принятыми на государственную службу могли быть исключительно граждане Великого Княжества, что ставило иных русских подданных в неравные условия.

Великое Княжество Финляндское имело свою, не подчинённую министру внутренних дел, полицию, свою валюту и свою таможню…

Финская армия имела в своём составе один гвардейский и восемь армейских стрелковых батальонов и драгунский полк. Эта миниатюрная армия имела совершенно особую систему комплектования, ограниченную численность и свои особые привилегии.

Даже уголовное законодательство у финнов было собственным. При этом финляндское Уголовное уложение 1894 года различало две категории лиц для действия уголовного закона, финляндцев и нефинляндцев. Финляндские граждане не подлежали выдаче за пределы Великого Княжества, что позволяло весьма вольготно себя чувствовать не только революционерам, но даже банальным уголовникам, скрывавшимся от российского правосудия.

А ещё Великое Княжество было рассадником различных политиканов. Совершенно открыто и официально существовали и действовали политические партии, выражавшие интересы различных слоёв общества. Либеральная партия, Старофинская партия, Младофинская партия, Шведская партия… Всё это было примером глупого подражания для российских либералов, мечтавших перенести опыт финнов на Рязанщину или Тамбовщину путём создания российского парламента.

* * *

15-го января 1896 года Императрица издала Манифест «О порядке издания общих государственных законов и об уравнении в правах с финляндскими гражданами других русских подданных».

Отныне на всей территории Империи действовало единое законодательство, как гражданское, так и уголовное. Таким образом, Великое Княжество Финляндское, Царство Польское и Остзейские губернии были приравнены к остальным местностям Империи.

Коренным образом ограничивались права и компетенция финляндского Сейма, фактически превратившемся из законодательного органа в совещательный. Утверждение бюджета Великого Княжества, раскладка повинностей, обложение населения сборами и повинностями на местные нужды (строительство и обустройство школ, медицинская помощь, устройство дорог и мостов), вот и всё, чем отныне ведали финские депутаты. При этом все решения Сейма подлежали непременному утверждению генерал-губернатором, а Императрица, как Великая Княгиня Финляндская, могла издавать законы относительно Финляндии, без согласования с Сеймом.