Гевара по прозвищу Че

Представляется очевидным, что у Че пока не было ясного представления относительно тех возможностей, которые городская опорная сеть может предоставить партизанам. Он торопился завершить обучение группы и до конца выяснить отношения с Марио Монхе и Боливийской коммунистической партией в целом. Монхе не смог прибыть на первую назначенную встречу, и теперь Че снова ожидал его приезда.

Работы по устройству Центрального лагеря продолжались до 24 декабря. Одновременно велась разведка местности. Несмотря на то что окрестности изучались достаточно подробно, партизанам удавалось избегать контактов с жившими в тех местах кампесинос. Это дает хорошее представление о том, насколько мало была заселена эта область. 24 декабря Че записал в дневнике: "День потрачен на празднование Сочельника. Здесь есть люди, которым пришлось проделать по два путешествия, чтобы добраться, и хотя они прибыли поздно, но в конце концов все мы собрались и хорошо провели время, некоторые даже слишком. Васкес Вианья сообщил мне, что поездка человека из Лагунильяса принесла не слишком много новых сведений, лишь несколько очень приблизительных набросков". "Человеком из Лагунильяса" был Марио Чавес, член партии, поселившийся в этом районе по поручению братьев Передо шесть месяцев тому назад в качестве хозяина небольшой гостиницы. Помимо сбора информации он должен был помочь составить подробную карту области.

30 декабря продолжались разведывательные походы и работы по перемещению в Центральный лагерь ("место очень хорошее"), где тем временем были построены небольшая пекарня и столь же скромных размеров учебное помещение.

31 декабря в первый лагерь наконец приехал долгожданный первый секретарь Боливийской коммунистической партии Марио Монхе. Че немедленно сообщили об этом. "Встреча была хотя и сердечной, но несколько напряженной. Вопрос "Зачем вы сюда приехали?" так и висел в воздухе".

По дороге Коко Передо сказал Монхе, что Че передаст ему политическое руководство, но ни при каких обстоятельствах не уступит руководящего положения в готовящемся вооруженном движении, к которому так усиленно старался привлечь руководителя боливийских коммунистов. Когда Монхе оказался в лагере, Инти постарался как можно убедительнее объяснить посетителю, что вскоре должны начаться вооруженные акции и ему следует присоединиться к партизанам. "Посмотрим, посмотрим..." - отвечал Монхе.

По словам Аларкона, одной из причин прохладного приема, с которым встретился Монхе, было то, что он даже не пожелал приветствовать партизан. Зато Таню, рассказывал Аларкон, приветствовали просто восторженно, поскольку она явилась как фея-крестная из "Золушки", доставив письма и подарки. Приехал и Мартинес Тамайо - чтобы остаться в отряде. Он привез с собой новобранца, Антонио Хименеса по прозвищу Просфора. Че отвел Монхе в сторону, чтобы поговорить без всяких околичностей. Сохранился чей-то карандашный набросок, запечатлевший их обоих во время этой встречи. Один из собеседников сидит на камне, другой - на стволе поваленного дерева. Между ними стоит фляга с кофе или чаем. Че курит сигару. Беседа продолжалась несколько часов.

Мысль о том, чтобы партия приняла участие в вооруженной борьбе под военным руководством, Че сразу же оказалась отброшена. Взамен Монхе предложил, что, "хотя он и собирался уйти в отставку с поста первого секретаря, но мог бы убедить новое руководство партии, по крайней мере, сохранять нейтралитет и привлечь к борьбе новых участников". Че не возражал против этого предложения, но сказал, что "открытое проявление колебаний и оппортунистических настроений" было ужасной ошибкой, оставившей партию без единой позиции. Следствием этого оказалось то, что бывший первый секретарь мог принять участие в вооруженной борьбе, не получив ни поддержки, ни осуждения со стороны БКП.

Еще одно предложение Монхе заключалось в том, что "он мог бы обратиться к другим южноамериканским партиям и попытаться добиться от них поддержки освободительного движения". Эту идею Че воспринял крайне скептически, поскольку заранее был уверен в том, что она обречена на неудачу. Обращение к Кодовилье (весьма умеренному лидеру аргентинских коммунистов) с просьбой "оказать поддержку Дугласу Браво предводителю венесуэльских партизан было воспринято им как предложение закрыть глаза на бунт в его собственной партии".