Гевара по прозвищу Че

Однако главным камнем преткновения оказались претензии Монхе на руководство и политической, и военной кампаниями, Че был непреклонен: "Я должен быть военным руководителем и не пойду в этом вопросе ни на какие компромиссы". Это убеждение возникло под влиянием конголезского опыта Че. Он не мог позволить себе вторично попасться в одну и ту же ловушку, подчинившись политическим лидерам, которые не имели никакого желания вести борьбу. "Дискуссия не приводила ни к чему, это был порочный круг". Марио Монхе доказывал, что если бы революция происходила в Аргентине, то он с готовностью таскал бы за Че его пожитки, но в Боливии впереди должен идти боливиец. Че приводил ему бесчисленные примеры из истории латиноамериканизма, борьбы прежних испанских колоний за свою независимость, постоянного перемещения революционеров независимо от произвольно устанавливавшихся властями и частенько перемещавшихся границ. Монхе настаивал на своем требовании и предлагал Че стать его советником. Че отвечал, что он ни у кого не был советником. В обмен на свое военное руководство он предложил Монхе стать формальным предводителем движения и даже сказал, что ради соблюдения приличий перед шпионами, которые наверняка проникнут в их ряды, он будет каждое утро докладывать Монхе об обстановке и получать инструкции. Но при этом он, Че, должен быть фактическим руководителем, и это не могло даже обсуждаться. Ни один не соглашался уступить. Монхе принялся было обсуждать гипотетические ситуации, но Че оборвал его, заявив: "Я уже здесь, и выгнать меня отсюда можно будет только мертвым".

Но переговоры все же продолжались. Монхе атаковал группу Мойсеса Гевары, заявив, что они оппортунистьии весьма ненадежны. Че, в свою очередь, назвал Монхе сектантом.

Складывалось впечатление, что после того как Коко сказал Монхе о том, что Че не пойдет на уступки в стратегических вопросах, партийный секретарь тоже решил не отступать ни на шаг. Правда, в своих возражениях он был крайне непоследователен.

После нескольких часов дискуссии разногласия, проявившиеся в позициях собеседников, казались непреодолимыми. Монхе попросил Че дать ему возможность посоветоваться с членами Боливийской компартии, присоединившимися к партизанской группе. Для этого они перешли в новый лагерь. Там Монхе увидел братьев Передо, Ньято Мендеса, Фредди Маймуру, Васкеса Вианью, Антонио Домингеса и Лорхио Баку. Все они, по словам одного из присутствовавших, встретили его очень холодно. Монхе доказывал, что военное руководство должно принадлежать его партии, что люди отвернутся от партизан, как только узнают, что их предводитель - иностранец. Он пообещал им гарантировать амнистию в том случае, если они откажутся от участия в вооруженной борьбе: "Пойдемте со мной прямо сейчас", - и даже прибегнул к затаенной угрозе: хотя партия и не станет прибегать к каким-либо репрессиям, люди выиграют, если уйдут с ним.

Монхе, вероятно, не ожидал получить резкий и единодушный ответ. Молодые боливийцы набросились на него. Они настаивали на том, чтобы он остался с отрядом, говорили, что они уверены в том, что партия не бросит их на произвол судьбы, что служить под командованием Че - это честь. Обсуждение проблемы запуталось. Тогда Монхе вернулся к той же идее, которую когда-то излагал Мартинесу Тамайо и Вильегасу: более правильным подходом была бы организация восстания в городах, участники которого в дальнейшем отступили бы в горы. Он сказал также, что в любом случае оставит свой пост в руководстве партии и присоединится к отряду как рядовой солдат. При этом он произнес загадочную фразу: "Я здесь не для того, чтобы превратиться в Ван Тро И" (то есть не ради корысти) - так звали одного из вьетнамских лидеров, пользовавшихся в то время большой популярностью.

Казалось, что Монхе был совершенно ошеломлен. Он пообедал в лагере вместе с партизанами, но за обедом царила холодная атмосфера, на которую он, должно быть, обиделся. Когда Аларкон попросил одного из боливийцев, Мендеса, дать свою тарелку лидеру партии, Мендес ответил: "Видишь ли, товарищ, я не знаю, откуда едят свиньи в вашей стране, но в моей они подбирают пишу прямо с земли".

На следующее утро "Монхе сказал мне, что уезжает и 8 января предложит руководству партии свою отставку. Его миссия, по его словам, была закончена. Он уехал с таким видом, будто направлялся на виселицу".

Че собрал партизан и изложил им "мнение Монхе, сказав, что мы объединимся со всеми теми, кто хотел бы делать революцию и что я предвижу для боливийцев трудные дни нравственных мучений". Сан-Луис также сделал в дневнике пророческую запись: "Вероятнее всего, здесь имеет место раскол, и некоторые присоединятся к нам". Начиналось одиночество.