Гезат

Римляне делали вид, что брали и не такие укрепления, возьмут и это, хотя было заметно, что озадачены неслабо. По-хорошему надо бы плюнуть на адуатуков, которые могли выставить всего-то пять-десять тысяч воинов, но это нивелировало бы все предыдущие победы Гая Юлия Цезаря. В итоге мы разбили три каструма с трех сторон: три легиона — восьмой, девятый и десятый — обосновались в главном, напротив удобного склона, и по два — одиннадцатый и двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый — в расположенных слева и справа от него в паре километрах. Седьмой легион под командованием Публия Лициния Красса отправился покорять венетов, венеллов, осисмов, куриосолитов, эсубиев, аулерков и редонов, живущих на полуострове Бретань и соседних территориях, которые носят название Арморика. После постройки каструмов легионеры начали копать ров и насыпать вал вокруг всего холма. Как мне сказали, длина этих сооружений будет пятнадцать миль (примерно двадцать два километра). Через каждую полумилю возводили на валу невысокую башню, а у пологого склона таких башен сделали три. Одновременно начали строить галереи ко рву и стенам укрепления и изготавливать башню и таран.

Днем я проехал вокруг холма, присмотрел место, удобное для подъема на вершину. Приближается полнолуние, ночи сейчас светлые — почему бы не наведатьсяв гости?! В укреплении есть, конечно, собаки, но, судя по лаю, собраны они возле ворот, где в первую очередь ожидают нападение. Я отобрал десяток воинов из своей турмы, обучил их, как надо орудовать ножом по ночам. Теперь надо закрепить теорию на практике и заодно захватить трофеи, чтобы было, на что выменивать вино и прочие продукты.

Луна появилась еще во время вечерних сумерек. Я подождал пару часов, чтобы наши будущие жертвы заснули покрепче. Пошли мы через еще не перекопанный участок, на котором сидел у костерка патруль из легионера, лучника и пращника. Солдат из вспомогательных войск никогда не ставили на пост одних, не доверяли им. Я предупредил часовых, чтобы не начали стрелять в темноту, если услышат там подозрительный шум, а сперва окликнули. Пообещали так и сделать.

Склон холма в этом месте сильно порос кустарником, к счастью, не слишком колючим, хотя и густым. Судя по тому, как легко ломался с громким треском, это была крушина. Я еще помнил, что древесный уголь из нее лучший для изготовления пороха. Мы прорвались через заросли, вышли на чистое пространство. Дуфф, шедший вторым, требовательно дернул меня сзади за подол кольчуги. Без этого доспеха за пределы турмы не выхожу. Я остановился, обернулся. Эдуй показал рукой вперед, на склон ближе к вершине, а потом пальцами изобразил, что кто-то идет там. Кивнув в ответ, показал рукой, чтобы все присели возле кустов и приготовились к бою, и сам достал саблю из ножен, закрепленных на спине, чтобы не мешали при ходьбе.

Если бы не Дуфф, я бы услышал врагов слишком поздно. Точнее, они бы услышали меня первыми и устроили засаду. Их было четырнадцать. Одеты в темные плащи с капюшонами. Двигались цепочкой и очень тихо. Судя по тому, как уверенно шли, маршрут знакомый. Прошлой ночью были убиты десятка три наших воинов из вспомогательных отрядов, ночевавших за пределами каструмов. Командование решило, что враги пришли со стороны леса. Везде усилили дозоры с двух до трех человек, а возле леса устроили несколько засад.

Большего напряжение нервов, чем в засаде ночью, у меня не бывает. Кажется, что враги видят тебя, но притворяются, чтобы подойти ближе. Вот они — метрах в полутора от меня. Идут не в кусты, через которые прорывались мы, а левее. Сердце мое колотится часто и так громко, словно бьет по барабану. Во рту сушняк, как на похмелье. Рукоятку сабли сжал до боли в пальцах. Создавалось впечатление, что враги еле передвигают ноги. Все больше сил уходило на то, чтобы сдержать себя, не позволить напасть раньше времени. Двигайтесь быстрее, сволочи!

Вот последний враг миновал меня. С трудом разгибаю тело, затекшее от неудобной позы и напряжения, делаю три широких и быстрых шага и в тот момент, когда замыкающий, услышав шум за спиной, начинает оборачиваться, бью клинком по шее. Голова была в капюшоне, и, судя по сопротивлению, попал по краю черепу, а затем пошло легче. Из-за этого адуатук вскрикнул от боли, визгливо, по-бабьи. Толкаю его и рублю следующего, который, обернулся на крик. Тут же в дело вступают мои соратники. Не знаю, как у них хватило терпения, выдержки. Успеваю уколоть в правый бок еще одного врага, который умудрился уклониться от спаты Дуффа и прокричать «Засада!». Вместе с третьим декурионом мы помогаем нашим соратникам, нападая с фланга на уцелевших пока врагов. Бой длился всего несколько секунд. Все четырнадцать адуатуков мертвы. У нас обошлось без потерь. Я почувствовал такую усталость, будто за эти секунды перекидал вагон угля. Несмотря на то, что рот пересох, умудрился сплюнуть смачно. Вот такая вот у нас интересная жизнь!