Гибель античного мира

Численность духовенства значительно возросла после обращения Константина в христианскую веру, а в V–VI вв. оставалась высокой, даже если принимать в расчет штатных служителей с полным рабочим днем. К этому времени кафедральный собор Константинополя (без многочисленных приходских церквей и благотворительных городских учреждений) имел в своем штате 525 духовных лиц. В огромном городе Карфагене насчитывалось более 500 городских священнослужителей, а в Эдессе, митрополии меньшего масштаба, — 200 священнослужителей. В обычных провинциальных городах, таких как Кирр, было по крайней мере, 800 сельских священников (больше одного на каждые две квадратные мили). Колебания в доходах духовных лиц обсуждались в предыдущей главе. Здесь достаточно будет отметить, что их размер варьировался от царственного дохода патриархов, равнявшегося заработной плате преторианских префектов, до скудного жалованья сельских священников, которые по общественному положению находились на одном уровне с крестьянами.

Круг священнослужителей пополнялся за счет всех социальных классов. Сенаторы, правда, очень редко снисходили до посвящения в духовный сан а если такое происходило, то они сразу посвящались в епископы. Примером является Павлин, зажиточный аквитанский сенатор, который, продав все свое имущество, стал священником. Первым известным сенатором, ставшим епископом, был Амвросий (Ambrose), сын преторианского префекта. Его избрали в епархию Милана в 374 г. на основании всеобщего одобрения, несмотря на то, что он был консулом Эмилии. Следующим предстал Нектарий, выбранный в Константинополь в 381 г. Феодосием I. Его брат Арсаций, определенный в 404 г. в ту же самую епархию, без сомнений, был также сенатором. К этому времени сенаторы меньшего ранга, бывшие губернаторы провинций, должно быть, являли собой привычные кандидатуры. Папа римский Сириций (385–399 гг.), однако, возражал, когда «те, которые, упившись светской пышностью и отдав предпочтение государственной службе и мирским делам, образовали группу, поддерживаемую благосклонностью друзей, назойливо преподносятся мне как возможные епископы»¹. В то же время даже в V–VI вв. нам известны действительно имевшие место подобные случаи. Так, в Галлии в епископы были посвящены Герман, бывший губернатор провинции, Сидоний Аполлинарий, бывший городской префект, а на Востоке Немесий, бывший губернатор провинции, Хрисанф, бывший викарий Британии, Фалассий, бывший преторианский префект Иллирии, и Ефрем, наместник епархии восточных провинций.

Папы римские, начиная с Сириция (385–399 гг.), не одобряли рукоположение бывших мирских должностных лиц, «которые, принуждаемые властями, волей-неволей претворяли в жизнь жестокие приговоры»², и Юстиниан, исходя из аналогичных соображений, разрешил принимать духовный сан лишь тем сыновьям провинциальных служащих, которые поступили в ранней юности в монастырь. И опять-таки мы знакомы с примерами, когда епископами и священниками становились многие вышедшие в отставку гражданские служащие, начиная от императорских секретарей и курьеров и заканчивая Стефаном, избранным епископом Лариссы, который «в период моей светской жизни был провинциальным служащим, и на этой должности скромно прошла вся моя карьера»[36].

Папа римский Иннокентий (401–417 гг.) решительно возражал против обращения в духовный сан барристеров, но в этом его никто не поддерживал, и мы располагаем сведениями о многих барристерах, ставших епископами. Профессора посвящались в этот духовный сан реже. Ярким примером предстает Августин. То же самое можно сказать и о солдатах. Фактически нам известны подобные случаи только об одном бывшем офицере, трибуне Мамертине и двух рядовых солдатах, Мартине и Виктриции, епископах Тура и Руана в конце IV — начале V в.

Основная масса высшего духовенства происходила, как кажется, из среды служащих городских советов. Они располагали необходимым образованием и стремились избежать своих обязанностей по курии, даже если для этого им приходилось отказываться от 2/3 своей собственности — правило, которое многими игнорировалось. Папе Иннокентию было не по душе посвящение выходцев из сословия куриев на том основании, что, «подчиняясь властям, они выполняли даваемые им приказы» и «в исполнении общественных поручений они прибегали к театральному представлению, которое, без сомнений, является порождением дьявола»[37], но в действительности просто из-за того, что их всегда могли призвать к исполнению куриальных обязанностей. Позже папы по этой же причине неохотно соглашались на изгнание декурионов. Юстиниан, как мы увидели, затруднил для них возможность принятия духовного сана, выдвинув довод, что они по своему общественному долгу не подходили для чтения проповедей нежнейшей доброты.