Гибель Лондона. Сборник фантастических рассказов

– Но разве это не имеет ценности ни для кого, кроме владельца? – взволнованно воскликнул он. – Разве в мире нет людей, которые ухватились бы за возможность заполучить его? Не смотри на меня так, словно я комета. Посмотри сюда! Предположим, кто-то пришел ко мне восемнадцать месяцев назад и сказал: "Патрик, старина, у меня есть воспоминание, которое мне не нужно. Это 109, Литтл-Тернкот-стрит, Чапелби-роуд, Сент-Панкрас! Пожалуйста забирай, если тебе это нужно." Не думаешь ли ты, что я бросился бы этому мужчине – или женщине – на шею и оросила бы ее своими слезами? Только подумайте, какой экономией мозговых сил это было бы для меня, от скольких мелких неприятностей это избавило бы меня! А теперь смотри сюда! Ваше последнее место сдано в аренду?

– Да, – сказал я. – Теперь оно у мистера Марроу.

– Ха! – сказал он с удовлетворением. – Теперь, должно быть, многие друзья мистера Марроу в том же затруднительном положении, что и я, – люди, чьи мозги размягчаются в попытке приспособиться к дому 109, Литтл-Тернот-стрит, Чапелби-роуд, Сент-Панкрас. Психическая наука достигла таких больших успехов в наш век, что при некоторой изобретательности, конечно, не должно быть невозможным перенести память о ней из моего мозга в их.

– Но, – ахнул я, – даже если бы это было возможно, зачем тебе отдавать то, чего ты не хочешь? Это было бы милосердием.

– Вы не подозревали меня в этом? – воскликнул он с упреком. – Нет, мои идеи не настолько примитивны. Разве ты не видишь, что есть воспоминание, которое я хочу иметь – 33, Королевские квартиры…

– 22, Альберт Флэтс, – смущенно пробормотала я.

– 22, Альберт Флэтс, – повторил он испепеляющим тоном. – Вы видите, как сильно я этого хочу. Что ж, я предлагаю обменять мои воспоминания о доме 109, Литтл-Тернот-стрит, Чапелби-роуд, Сент-Панкрас (он всегда медленно перекатывал это слово на языке с болезненным самоистязанием и почти невыносимым упреком), на память о доме 22, Альберт-сквер.

– Но вы забываете, – сказал я, хотя у меня не хватило смелости снова поправить его, – что люди, которые хотят помнить дом 109 по Литтл-Тернкот-стрит, – это не те же люди, которые владеют домом 22 по Альберт-Флэтс.

– Совершенно верно, принцип прямого обмена неосуществим. Следовательно, то, что требуется, – это Центр очистки памяти. Если я только смогу открыть процесс передачи мыслей, я создам его, чтобы вовлечь в общение нужные стороны. Все, у кого есть старые воспоминания, от которых нужно избавиться, пришлют мне подробности. В конце каждой недели я буду публиковать каталог воспоминаний, выставленных на продажу, и распространять его среди своих подписчиков, которые будут платить, скажем, гинею в год. Когда подписчик прочитает свой каталог и вспомнит что-нибудь, что он хотел бы иметь в голове, он пришлет мне открытку, и я свяжу его с владельцем, взяв, конечно, комиссию за транзакцию. Несомненно, со временем появится дополнительный каталог, посвященный "Желаниям", который может побудить людей порыться в своих мозгах в поисках полузабытых воспоминаний или убедить их отказаться от воспоминаний, с которыми они никогда бы не расстались в противном случае. Ну, мой мальчик, что ты об этом думаешь?

– Это открывает бесконечные перспективы, – сказал я, несколько ошеломленный.

– Это будет величайшее изобретение, из когда-либо известных! – воскликнул он, распаляясь все больше и больше. – Это изменит человеческую жизнь, это создаст новую эпоху, это приведет к большей экономии человеческой силы, чем предоставят все машины под солнцем. Подумайте о сохранении нервной ткани, подумайте о предотвращении раздражения мозга. Да ведь мы все проживем дольше благодаря этому – долгожители станут такими же массовыми, как американские миллионеры.

Прожить дольше благодаря этому! Увы, насмешка над памятью! Он оставил меня, при этом выражение его лица очень изменилось. На несколько дней видение этого прервало мою собственную работу. Наконец я больше не мог выносить ожидания и отправился к нему домой. Я застал его нервно возбужденным, а его жену в слезах. Она начинала подозревать семейный скелет в шкафу.

– Эврика! – кричал он. – Эврика!”

– В чем дело? – спрашивала и рыдала бедная женщина. – Почему ты не говоришь по-английски? Он продолжает в том же духе последние пять минут, – добавила она, жалобно поворачиваясь ко мне.

– Эврика! – крикнул О'Донован. – Я должен это сделать. Ни одно новое изобретение не будет полным без него.

– Ух-ты! Я не думал, что ты такой… стандартный, – презрительно сказал я. – Я полагаю, вы выяснили, как сделать машину для переноса памяти?

– Да! – ликующе воскликнул он. – Я назову его ноэмаграфом, или автором мыслей. Отпечаток наносится на чувствительную пластинку, которая действует как посредник между двумя сознаниями. Лоб покупателя прижимается к пластине, через которую затем пропускается электрический ток.

Он болтал о вольтах, динамической психометрии и других трудных словах, которые, хотя и не ломают костей, должны быть строго ограничены в обычных словарях.