Гибель профессии

Зал заводского клуба, где происходил судебный процесс, был переполнен. Многие не отрывали глаз от подсудимого, сидевшего вполоборота к залу. Он слушал обвинительное заключение рассеянно и равнодушно. И только один раз, когда нарсудья упомянул о бегстве его сына, он нахмурился и крепко сжал губы.

— Мальчика своего жалеет, а убитую и не вспоминает, — с возмущением шепнула своей соседке молодая женщина, сидевшая в первом ряду.

— Вам понятно, в чем вас обвиняют? — спросил Колосова нарсудья, закончив чтение.

— Понятно, — коротко ответил Колосов.

— Признаете вы себя виновным?

— Признаю.

«Ну, собственного признания еще мало! — иронически подумал судья. — Это только Вышинский считал, что собственное признание это все».

Ситников, рослый и чуть сутулый человек, в черном костюме, держался уверенно.

— Живу я в поселке. Четвертого сентября, часов в одиннадцать вечера, я вышел на берег воздухом подышать. Слышу — крики, одним словом, суматоха. Мужчину в воде ловят. По своей ли воле или как — не знаю. Только когда его ребята в спасательной лодке на берег доставили, смотрю: он в полном костюме. Вот этот гражданин будет.

Свидетель кивнул головой в сторону подсудимого.

— Привели его в чувство, а он вскочил и как кинется к воде. Мы его еле оттащили…

— Нехорошо так говорить об умершей, — начала свои показания соседка убитой молодая женщина Дворникова, — но разве это была жена? Хоть раз она накормила его (свидетельница показала на подсудимого) обедом или завтраком? Сунет ему рубль — и это на целый день. Питайся в заводской столовке! А ведь все деньги он приносил ей, деньги немалые! В квартире — грязь, беспорядок, а она больше лежит на кровати или на диване и мечтает. И молчит! Он к ней и так и этак. Нет! Молчит! Не удостаивает!

— И с вами она была так молчалива? — спросила народная заседательница.

— Нет, со мною она делилась многим. Пришла, знаете ли, ей однажды фантазия разбогатеть…

— Это как же — разбогатеть?..

— А так! Раздобыла она, по ее словам, у своих знакомых деньги и поехала, ничего мужу не сказавши, в Москву закупать какие-то товары, чтобы привезти их сюда и здесь нажиться. Муж с ума сходит: где жена? А она в Москве. Вскоре приезжает, но уже без денег: то ли у нее кто-то отнял, то ли напала на мошенников — не знаю. Словом, дорогой муженек, выручай, надо долги отдавать!

— И что же, дал подсудимый эти деньги жене? — спросила та же заседательница.

— Сам в долг залез, но так рад был ее возвращению, что достал и дал ей. Но только не тронул он ее холодное сердце, нет!

— Почему вы так враждебно говорите об убитой? — спросил прокурор. — Вы были с ней в дурных отношениях?

— Нет, мы дружили. Но гляжу я, что погибает на моих глазах из-за пустой бабенки хороший человек, и больно мне!

— Странно, — продолжал прокурор, — вы жалеете подсудимого, который обвиняется в убийстве, и у вас не находится жалости к убитой!

— Я и ее жалею, — ответила свидетельница, — но право же, она во всем сама виновата!

— А в чем именно вы считаете убитую виноватой? — спросил адвокат.

— В том, что она изменяла ему!

Невольно все взоры обратились на подсудимого. Он изо всех сил старался сохранить спокойный невозмутимый вид, но это плохо ему удавалось. Лицо его задрожало.

— Да, изменяла! — продолжала свидетельница. — Я это знаю с ее же слов. Она прямо мне говорила, что муж ей внушает отвращение, а любит она широкую жизнь и «смелых, интересных мужчин».

— Садитесь, — сказал судья. — Пусть зайдет свидетель Козюра.

— Расскажите суду, — обратился судья к вошедшему молодому человеку с худым нервным лицом, — что именно произошло на ипподроме. Вы были единственным человеком, который наблюдал встречу подсудимого с его женой. Очень важно, чтобы вы рассказали обо всем подробно и точно.

Есть люди, для которых просьба быть точными кажется знаком обидного недоверия. По-видимому, свидетель Козюра принадлежал к их числу. Он вспыхнул:

— Я и не собирался быть неточным! А что Колосов — мои друг, я этого и не скрываю!

Свидетель тяжело вздохнул:

— Ах, насколько было бы лучше, не приди мне в голову мысль пригласить его на скачки!.. Я отошел на ипподроме от Колосова на несколько минут, а когда вернулся, он вдруг побежал на верхние трибуны, к своей жене, которая каким-то чудом оказалась здесь. Рядом с ней был мужчина. Я не мог видеть его лица: он стоял спиной ко мне, но было ясно, что жена Колосова пришла сюда именно с ним.

— Откуда эта ясность? — спросил прокурор.

— Мне трудно объяснить, но это так.

Адвокат, которому, кажется, очень хотелось «произвести впечатление», задал вопрос, куда девался сын подсудимого, Евгений.

— А какое собственно это имеет значение? — недовольно отозвался судья, зная, что подсудимый особенно болезненно переживает исчезновение сына.

— Мальчик исчез именно в день убийства. Не стоят ли эти два факта в какой-либо связи?

Наступила неожиданная пауза. Свидетель молчал, тревожно глядя на подсудимого. Невольно все взоры обратились на Колосова. Его лицо стало мертвенно бледным.