Гибель Царьграда

Ломились от яств толстоногие столы тёмного дерева, крытые белыми скатертями с узорчатой синелью по краям, рекой лилось трапезундское и итальянское вино, и тосты следовали один за другим. По левую руку от купца сидела сама виновница торжества, по правую — её главный спаситель, капитан боевой венецианской галеры Лоренцо Скрудато.

Помимо приглашённых колонистов были здесь и высокопоставленные трапезундские сановники. На специально устроенном возвышении перед гостями располагались музыканты, которые играли на флейтах и тамбуринах весёлые итальянские мелодии. Играли так зажигательно, что многие сидящие за столами отбивали такт ножами или двузубыми вилками, а то и вовсе норовили пуститься в пляс. Консул уже порядком захмелел и, с доверительным видом кренясь к капитану, без конца повторял:

— О, Лоренцо, я твой вечный должник...

На что осоловевший от выпитого Лоренцо только кивал своей модно завитой головой.

Ирина же, напротив, вина почти не пила, к еде не притронулась вовсе, а в самый разгар пира попросила у супруга разрешение покинуть залу, сославшись на головную боль и усталость. Марза разрешил, хотя прекрасно понимал, что причина вовсе не в усталости, а в неприятном разговоре, что произошёл между супругами в самом начале ужина.

Едва сев за стол, Ирина окинула взглядом полную гостей залу и спросила:

— Мой дорогой супруг, почему я не вижу здесь всех моих спасителей?

— Но позволь, дорогая, все твои спасители здесь, — притворно изумился купец. — Вот капитан Лоренцо. Вон твой монашек...

Он показал на сидящего в самом конце стола иконописца.

— А где Януш? Почему я не вижу его?

— Януш? Какой ещё Януш? A-а, тот янычар... Неужели ты считаешь его своим спасителем? Если бы не капитан Лоренцо, мне даже страшно представить, что было бы с тобой...

— Нет, это Януш спас меня. Ты же знаешь! Если бы не он...

— Нет, его здесь не будет, — сказал, как отрезал купец, но столкнувшись с её изумлённым взглядом, всё-таки пояснил:

— Я не хотел тебе говорить, дорогая... — тут купец понизил голос до шёпота. — Сегодня он пытался убить меня.

— Убить?! — Ирина едва не выронили из рук вилку, которую рассеянно вертела в руках. — Этого просто не может быть!

— Да, убить. И прошу тебя не кричи так громко. Не смущай наших гостей... Если бы не стража, я бы не сидел сейчас перед тобой. По-хорошему, я должен был казнить его, но только из-за тебя дарю ему жизнь. Только из-за тебя...

— За что же он хотел убить тебя? Ведь ты обещал свободу ему и его товарищам?

— Моя маленькая птичка, ты многого не знаешь. Он и его люди очень опасны. Очень. Поверь мне. Они настоящие, прирождённые убийцы. Волки. Они убили много наших солдат перед тем, как их захватили в плен...

— Но ты ведь отпустишь его и его товарищей на свободу?

— Дорогая, я говорил о жизни, а не о свободе. С них довольно того, что я оставляю их всех в живых. И... давай не будем больше об этом... Сегодня же праздник...

Купец с улыбкой повернулся к гостям и громко произнёс:

— Друзья мои, сегодня у меня самый большой праздник в жизни — вернулась моя дорогая супруга. И я хочу, чтобы сегодня все веселились. Эй, виночерпии, проверьте, чтобы кубки у всех были полны. Музыканты играйте, не жалея тамбуринов и щёк! И пусть сегодня никто не уйдёт из этого дома трезвым и с печалью на лице!

— Но что же будет с ними? — не унималась Ирина.

— Галеры, — раздражённо бросил купец и тут же пожалел, что сказал это: в глазах жены заблестели слёзы. Он хотел было приобнять её, но она отстранилась и с неожиданной ненавистью глянула на него. Купец не успел ни оскорбиться, ни как следует осмыслить происходящее, ибо в этот момент со своего места поднялся важный трапезундский сановник и, оглаживая живот, громогласно провозгласил тост за здоровье супругов Марза...

4

Круг жизни замкнулся, подобно кандалам на ногах. Януш не успел и глазом моргнуть, как снова оказался в той самой темнице, которую покинул несколько месяцев назад. И хотя стражники хорошо намяли ему бока, из-за переполнявшей его ярости он почти не чувствовал боли. Да и не хотелось показывать своей слабости этим венецианским псам. Сейчас он больше страдал от того, что не смог добраться до купца, до его заплывшего жиром горла.

Лишь одно обстоятельство в какой-то мере обрадовало юношу: в камере его обступили друзья-янычары. Слава Богу, все пятеро. За время его отсутствия они успели обрасти бородами и теперь больше походили на бродяг, чем на суровых воинов, какими он когда-то их знал. Впрочем, Януш и сам выглядел не лучше.

— Бозкурт?! Это ты, Бозкурт?! Неужели ты вернулся?! — загудели радостные голоса.

Друзья бережно подхватили его на руки и перенесли с холодных камней пола в устланный гнилой соломой угол. Здесь было не так темно: высоко над головой виднелся маленький прямоугольник забранного решёткой окна.

— Мы думали, что тебя уже нет в живых... Где ты был, командир? И почему ты снова здесь?

— Простите меня, братья. Я пытался освободить вас, но не смог....

Януш в бессильной ярости сжал кулаки.

— Купец — да поглотит его последний круг ада! — не сдержал своего слова.