Гибель вольтижера

Венгр схватил воздух, перегнулся через подоконник, пытаясь дотянуться, но сильная рука дрессировщика уже отшвырнула его. Не удержавшись на ногах, Миша опрокинулся на спину и сильно ударился затылком. Ему даже показалось, будто сознание отключилось ненадолго: по крайней мере, истошного крика Дениса он не слышал (разве мог он удержаться от вопля?) и не видел, как тот выбежал из комнаты.

Как минимум минуту Венгр отсутствовал в изменившемся мире, где ему уже не суждено было стать счастливым. А очнувшись, понял, что теперь каждое мгновение ему придется трястись за свою шкуру… Он ведь успел заметить, как тело маленького тигренка бессильно обвисло на металлическом штыре. Какой болван бросил там старый аппарат, ощетинившийся железными зубьями?

Не вставая с пола, Миша смотрел в пространство и думал, что самое разумное – бежать из цирка прямо сейчас, ведь Харитонов не простит его до конца своих дней. Отец спрячет его так, что не найдет никто. Но вернуться к нему – значило потерпеть двойное поражение, уступить победу двоим мужчинам, которых он любил в своей жизни, ведь старший Венгровский только того и ждал…

И Миша решил остаться. Напомнив себе, что лучшая защита – нападение, он задумал защищаться, парализовав Дениса окончательно. Тот замкнулся в горе, понять которое мог только другой дрессировщик. Прекрасно! Тем самым он оставил Миру Школьник без присмотра. Ладненькую, хорошенькую Миру, которая хоть никогда и не волновала Мишу, но и отвращения не вызывала. Ей стало одиноко и грустно, почему же не утешить девушку?

Пользуясь тем, что Харитоновы никому не рассказали, как именно погиб тигренок (можно было не сомневаться, что в этом скрывался некий коварный умысел!), Венгр подобрался к глупенькой Мире – ближе некуда! И даже возликовал, когда она сообщила о беременности, – он проник в самую сердцевину.

Его обожаемый враг был повержен окончательно.

Туше.

* * *

Артур сфотографировал прощальное письмо Виталия Сергеевича, адресованное ему, и я смогла дочитать его до конца. Хотя мы и сами уже поняли все, в чем он признался, прежде чем принять яд. Эти двое не смогли жить вместе, но сумели умереть, крепко держась за руки. Отомстили за своего сына, которого оба любили больше жизни.

Если бы не вмешалась билетерша и мы не вышли бы на их след, может, Харитоновы остались бы вместе? Пережив такое, люди все начинают видеть иначе, и прежние поводы для ссор наверняка показались бы им обоим пустячными. А дрессировщик не мог не оценить, какие тигриные мощь и страсть, оказывается, жили в душе оставленной им женщины. За своего детеныша она готова была порвать глотку. Досадно, что мы не успели даже пообщаться с ней…

– Не могу сказать, что это восхищает меня, – призналась я Никите, сидя у его постели. – Но какая-то извращенная красота в их поступке есть. Если бы только они не трогали старушку…

– Кто помнил бы Раскольникова, если бы он не ударил процентщицу топором? – возразил мой солнечный мальчик.

Что делают с людьми работа в Следственном комитете и воспаление легких?!

– А я смотрю, ты уже совсем ожил? Снова несешь чушь!