Гибель Высоцкого. Правда и домыслы

Какой работник аппарата? Расследование? Но почему-то смущало слово — предварительное. Какая «совершенно другая версия смерти»? В каком направлении двигаться дальше?

Вот и глава от Перевозчикова. Все шрифтовые особенности и авторская стилистика сохранены:

Последний следователь.

(Работник аппарата МВД — Павел Павлович Н-ев)

«Побудьте день вы в милицейской шкуре…» (В. Высоцкий).

Я вам расскажу о вещах, которые были известны очень узкому кругу людей, да и то не в полном объеме…

В 1980 году я работал участковым милиционером в районе Малой Грузинской и, естественно, знал Владимира Семеновича Высоцкого. Бывал у него дома… И, знаете, у меня осталось впечатление, что он, ну, не очень хороший человек. В 1979 году в этом доме была совершена кража. Там жили два участника квартета «Аккорд». Однажды они приехали после гастролей, и во время выгрузки аппаратуры у них украли две колонки… В это время мимо проходило всего несколько человек, в том числе и Высоцкий. Естественно, я должен был всех опросить…

Поднимаюсь на его этаж, звоню. Высоцкий подошел к двери, но не открывает. Я говорю:

— Долго будем молчать?.. Я оставлю вам повестку, и если не явитесь в отделение, то будет привод.

Открывает дверь.

— А в чем дело?

— Мне нужно вас опросить по такому-то делу…

Он к телефону.

— Никаким свидетелем я быть не желаю… Если будете настаивать, позвоню Щелокову…

Вообще говоря, это был сложный участок: актеры, художники, генералитет… И я условно делил всех на две категории: на тех, кто хватается за телефон, и тех, кто нет.

Потом Высоцкий говорит:

— А чего вы хотите?

— Владимир Семенович, вы такие гражданские песни пишете, а долг гражданина выполнить не хотите. Мне нужен рапорт по беседе…

Ну, разобрались.

Следующий раз… Уже прошла информация о том, что Высоцкий употребляет наркотики… Должна приехать Марина Влади — надо проверить обстановку… Звоню. Высоцкий сразу открывает дверь.

— Да-да, проходите… Что? К какому преступлению я имею отношение?

И предлагает присесть на пуфик, такой высокий пуфик… И предлагает очень настойчиво. Стоит, сложил руки на груди и внимательно смотрит… А пуфики эти очень неустойчивы, в любой момент могут перевернуться. В общем, устроил что-то вроде проверки… Ну, я присел, хотя, по сути, держусь на ногах. А мог бы и упасть… По-моему, Высоцкий хотел увидеть мою беззащитность…

Присел я и объясняю, что к чему. Что приезжает иностранка — Марина Влади. Что я обязан навестить…

После этого всегда здоровался первым:

— Здравствуйте, Пал Палыч! Участковому — привет!

А если с ним кто-то был, то обязательно говорил:

— Это Пал Палыч — мой участковый.

Повторяю, что я уже знал, что Высоцкий — наркоман. А ведь в те годы все было очень строго. На каждый выезд за рубеж нужна была характеристика по месту жительства. А если наркоман — уже невыездной. Но руководство, по-моему, не хотело связываться — Марина Влади, поездки во Францию…

А в каком состоянии он водил машину?! Это теперь подается как смелость и прочее… А это было безрассудство! И это еще мягко сказано. В таком состоянии просто нельзя было садиться за руль! Вот мне говорят, что все великие пили и пьют… Но алкоголь не только не помогает в творчестве, а часто убивает талант…

Ну а теперь главное… 25 июля. Умирает Высоцкий. Честно говоря, я тогда подумал, что его просто убрали. Я знал, что накануне Олимпиады его вызывали в Комитет (КГБ). Вызывали по неизвестной причине… Вы знаете, конечно, что в Театре на Таганке были секретные сотрудники Комитета. И я совершенно не исключаю, что и в ближайшем окружении Высоцкого был сотрудник КГБ.

Может быть, Высоцкий и сказал что-нибудь резкое в этом последнем разговоре, типа: «Я все скажу!» А они такого не забывают… В то время (перед смертью. — В.П.) он, по-моему, выходил из запоя и вдруг снова запил. А если на стадии выхода человек опять запьет, то все возможно. И может быть, его и довели до такого опасного состояния.

А потом я точно узнал, что 24 июля в 23.00 Высоцкого связали простынями. Знал, что в квартире выпивали. И четко знал, что спохватились они — их было четверо на тот момент — часа в три-четыре ночи. Рядом с домом Высоцкого общежитие консерватории — «объект Олимпиады», там был комсомольский оперативный отряд. И часть ребят этого отряда рванула в квартиру той ночью. Они тоже кое-что рассказали мне…

Когда в квартире поняли, что Высоцкий мертв, они позвонили матери, в КГБ и в УВД. Оттуда приехали бригады на уровне полковников, они все описали и описания увезли с собой — я к ним доступа не имел. И только в одиннадцать часов были допущены сотрудники милиции…