Гибель Высоцкого. Правда и домыслы

Кстати, сам Чижков — по профессии фотограф — принял участие в судьбе рукописного архива В. В. Вспоминает В. П. Янклович: «Когда Чижков приехал на дачу переснимать архив, то сказал Марине, что он бывший работник КГБ. И спросил, не смущает ли это ее. Марина ответила, что ей это все равно. Он переснимал все материалы, так что я думаю, что все это в КГБ было…»

Кроме фотопленок или отпечатков рукописей В.В., в том же архиве КГБ — ФСБ должны храниться все книги зарубежных издательств из библиотеки Высоцкого. Один из близких родственников собрал их в день смерти В.В. и отнес в КГБ. Его можно понять: в те времена держать в доме такие книги было опасно. А с другой стороны… Вряд ли даже КГБ стал бы устраивать обыск в доме покойного.

Так что, вполне вероятно, «Дело Высоцкого» — это не несколько папок, а несколько полок. Подождем, когда откроется архив бывшего Комитета ГБ…

От автора

На сегодняшний день изыскания Перевозчикова можно считать самыми продуктивными по такой непростой истории, как «Высоцкий и КГБ». По крайней мере, все построено на фактах из биографии Высоцкого, без выдумок и предположений. Но на этот счет есть и другая информация. Следует сразу оговориться, что информация эта сомнительного свойства. Вот — почитайте:

Луи Армстронг еврейского разлива. Высоцкий и КГБ: где правда?

В этой главке речь пойдет о Вадиме Горском — авторе диалога «Луи Армстронг еврейского разлива», опубликованного в 8-м номере журнала «Урал» за 2000 год. И автор, и текст считаются в кругу «высоцковедов» чем-то запредельно-неправильными. Даже одиозными! Хотя насчет одиозности можно и поспорить. Но неизвестного и парадоксального в тексте и вправду хватает.

Перед вами врез к тому самому материалу:

«Урал», 2000, № 8

К 20-летию со дня смерти В. С. Высоцкого

Вадим Горский

Луи Армстронг еврейского разлива. Филерская запись разговоров Высоцкого

К публикатору и к читателю

Похвастать, что я входил в «обойму» закадычных друзей «Луи Армстронга еврейского разлива» (эту кличку дали Высоцкому в КГБ. — В.Г.), — не могу. Мы просто иногда встречались и, что греха таить, перекидывались и прикладывались. Поэтому мои записи наших с Высоцким разговоров — это… как бы получше выразиться?.. записи сокартежника, собутыльника и соанекдотиста, а еще точнее, еще чистосердечнее — соглядатая.

Филерские звукозаписи — особый жанр со своими законами, эстетикой и профессиональными приемами. Сохранена ли здесь «чистота жанра»? Лишь отчасти. О том, что я «пишу» Высоцкого, кроме пары заинтересованных лиц из КГБ, знал и еще один человек: сам — сам! — Владимир.

Без малого 10 лет продолжались наши отрывочные разговоры, в которые вносила неожиданные и совсем неоправданные знаки препинания Лубянка. Шут с ней — если бы только Высоцкому с самого начала не пришлась по вкусу такая пунктуация. Ox уж эта вечная поэтическая склонность к неправильному употреблению знаков!

Как я, собственно, вышел на Высоцкого? А вот как — стараниями поводырей из «культурного» управления КГБ, которые в свое время воспользовались моей врожденной глупостью, увлеченностью кино, театром, бардовской песней и неуемным желанием встретиться с Высоцким все равно каким путем. Меня снабдили «легендой», импортным диктофоном, и я («вкупе и влюбе» с Владимиром) стал записывать разговоры.

Я почти наизусть знаю содержание кассет, уж на что на что, а на диалоги у меня всегда была профессиональная память. Но к шестидесятилетию со дня рождения Высоцкого я вознамерился переписать их (чтобы отреставрировать собственное прошлое), да где там перепишешь: в КГБ не то размагнитили пленки, не то — что менее вероятно — их (аудиодоказательства!) потеряли или, что уже совсем невероятно, похитили! Я доволен тем, что в свое время у меня хватало ума производить стенографическую запись текста этих кассет в обычные школьные тетради, которых накопилось аж на целую книгу! (Узнай об этом на Лубянке — не миновать мне было бед.)

Поэтому я задался целью — с помощью обветшалых тетрадей и собственной памяти тщательно, как в палеонтологии, восстановить кость за костью (читай: знак за знаком, букву за буквой, слово за словом, строчку за строчкой) художнический остов Высоцкого.