Гибельный огонь

— Черт возьми, я всегда слышал, что он из Сайгона, — ответил Херрольд. — Он бы сказал, если бы был отсюда, разве нет?

— А что, черт возьми, задумал Хиеу? — спросил Джинелли. Он указал на рощу, где стоял переводчик, повернувшись лицом к покрытому шрамами стволу центрального дерева. Он не мог видеть руки Хиеу под таким углом, но переводчик ритуально подергивался под струящимися полосками своей униформы.

Никто не произнес ни слова. Джинелли поставил одну ногу на гусеницу и поднялся на огнеметный танк. Красные и желтые дымовые гранаты висели на предохранительных кольцах внутри купола. Еще ниже покачивался запыленный бинокль. Джинелли подул на линзы, прежде чем поднести окуляры к глазам и повернуть отдельные лимбы фокусировки. Хиеу опустился на колени, но солдат все еще не мог понять, что он делает. Что-то еще привлекло его внимание.

— Черт возьми, — выпалил пухлый новичок. Он перегнулся через край и протянул бинокль в сторону Херрольда, который был занят тем, что снова собирал пулемет. — Эй, Рэд, посмотрите на ствол дерева!

Мюррей, Крозье и сам Джинелли выжидающе ждали, пока командир танка наведет бинокль. На увеличенном дереве стала видна его безобразная внешность. Его кора была розоватой и тонкой, как бумага, более гладкой, чем у березы на большей части поверхности ствола. Выщербленный, сморщенный вид ствола был вызван лежащей под ним древесиной, а не какой-то неровностью коры, покрывавшей его.

Высокая кошачья морда перед Хиеу была единственным настоящим изъяном ствола. Там, где разрыв сморщился почерневшим швом, на ветру трепетали рваные края коры. Лоскуты были нездорового цвета, как кожа, шелушащаяся от сильного ожога. Приземистое тело Хиеу скрывало лишь треть шрама; верхняя его часть мрачно возвышалась над ним.

— Ну, тут не так уж много интересного, — сказал, наконец, Херрольд. — А в чем тут дело?

— А где же дырки от пуль? — торжествующе воскликнул Джинелли. — Вы ведь всадили в него двадцать-тридцать пуль, верно? Куда же они подевались?

— Вот, сукин сын, — согласился командир, бросив еще один взгляд. Пулемет должен был оставить плотный узор из расколотого дерева над древним шрамом. Если не считать нескольких коричневатых ямочек на коре, на дереве не было никаких отметин.

— Я видел, как летели осколки, — заметил Мюррей.

— Должно быть, проклятое дерево распухло прямо над ними, — предположил Херрольд. — Да, именно туда я и попал.

— Это очень странное дерево, — сказал Крозье, заговорив впервые с момента своего возвращения из штаба. — Рядом с седьмой плантацией было еще одно такое же. Вокруг него тоже росли миндальные деревья, хотя стены не было. Они называют их божьими деревьями — так говорят Вьеты. У Менгов есть свое собственное слово, но я не знаю его значения.

Над огневой базой с юга пронесся «Чинук», на мгновение, заглушив разговор синкопированным грохотом своих сдвоенных винтов. Он завис сразу за периметром, затем медленно осел в круглое облако пыли, а его турбины громко взвыли. Люди побежали его разгружать.

— Как-то он довольно быстро, — прокомментировал Мюррей. Было уже почти четыре часа. Джинелли отвел взгляд от вертолета. — Что-то тут не так, — сказал он. Остальные мужчины выглядели озадаченными. Он попытался объяснить: — Я имею в виду этот «Чинук», реактивные двигатели и все такое, и это, такое старое дерево, там.

Водитель фыркнул: — Черт побери, оно же совсем не старое. А в Калифорнии, где делают эти штуки, — его широкий палец указал на вертолет в форме банана, — там есть секвойи, которые на самом деле очень старые. Вы ведь не находите в этом ничего смешного, правда?

Джинелли беспомощно развел руками. К его удивлению, на помощь ему пришел Крозье, прислонившийся к латеритовой стене. — А почему вы думаете, что это дерево бога менее древнее, чем секвойя, Джо? — мягко спросил он.

Мюррей моргнул. — Черт побери, секвойи — это самые древние вещи, что есть на свете. Живые, я имею в виду.

Француз рассмеялся и повторил свое осуждающее пожатие плечами. — Но деревья — это мое дело, понимаете? Теперь в Аризоне есть сосна, которая старше, чем ваши калифорнийские секвойи; но никто не знал об этом долгое время, потому что их не так уж и много… и никто этого не замечал. А вот и это дерево, оно старое, но кто знает? Может быть, во всем мире остались только два, и еще одно, то, что на севере, возможно, оно погибло вместе с моей плантацией.

— Вы никогда не считали кольца или что-то в этом роде? — с любопытством спросил Херрольд, заперев ствол пулемета, пока остальные разговаривали.

— Нет… — признался Крозье. Его язык коснулся губ, когда он взглянул на дерево бога, задаваясь вопросом, как много он должен сказать. — Нет, — повторил он, — но я видел это дерево только один раз, когда был на седьмой плантации. Оно стояло в джунглях, более чем в миле от каучуковой плантации, и рабочие не беспокоились, что кто-то может приблизиться к нему. Мне сказали, что там тоже были Менги, но их было всего несколько, и они прятались в лесу. Без сомнения, между ними и моими рабочими была вражда.