Гибельный огонь

Члены экипажа сгрудились под ненадежным брезентом, прислушиваясь к рваным статическим помехам, которые только мог уловить транзисторный приемник Мюррея. В конце концов, он отключил его. Джинелли отчаянно выругался. Косой дождь запустил водяного червя в изголовье его койки. В конце концов, он перебрался на другой конец, где сел, сгорбившись от холодного ветра. — Разве кто-нибудь не должен быть сейчас на танке? — спросил он. Обычная смена караула начиналась в десять часов, но обычно до этого момента все были более или менее бдительны.

— Давайте, черепаха, вперед, это ваша блестящая идея, — сказал Мюррей. Херрольд нахмурился более серьезно. — Да, если вы так беспокоитесь, то можете… Слушайте, вы сейчас же подниметесь в купол, и Мюррей поменяет свою первую смену на вашу вторую. Так пойдет?

— Конечно, — согласился водитель. — Может быть, к тому времени этот проклятый дождь прекратится совсем.

Надев поверх бронежилета плащ-накидку, Джинелли вскарабкался по наклонному борту огнеметного танка. Металлические борта были слишком скользкими от дождя, чтобы подниматься таким образом. За исключением времени во время ударов молнии, темнота была непроницаемой. Когда она вспыхнула, деревья вонзились в неожиданно яркое небо и заставили Джинелли подумать о находящемся внизу напалме. Господи, эти деревья были самыми высокими на многие мили вокруг, и только Бог знает, что танк был не очень далеко, если в них попадет молния. Боже, как же они были высоки!

И они были очень старыми. Джинелли вспомнил то чувство, которое он испытывал с тех пор, как огнеметный танк приблизился к стене и повернулся лицом к роще: аура старости. То же самое он чувствовал, когда был ребенком и видел Большой Каньон. Там было что-то настолько древнее, что каньону было наплевать на человека или на что-то еще.

Господи! Ни одно дерево не было таким старым, как это; должно быть, именно его размеры заставляли Джинелли так нервничать. Несмотря на темноту, вьетнамцы вполне могли подползти ближе между вспышками молний. По крайней мере, дождь немного утих.

Крышка люка была откинута назад и служила в качестве сидения для человека на куполе. На сталь можно было положить специальную волокнистую подушку, но она промокла, и Джинелли убрал ее в сторону. Впервые на его памяти толщина бронежилета была приятной, потому что воздух был очень холодным. Вода, которая стекала с плащ-накидки или капала с бесполезного плоского дула огнемета, присоединялась к каплям, падавшим прямо на платформу огнеметной машины. Она собиралась в лужу и медленно стекала к самой нижней точке — открытому люку водителя.

Небо начало проясняться. Время от времени падали брызги, но буря уже кончилась, и четверть луны сияла через разрывы в облаках. Херрольд высунул голову из-под брезента. — Как дела, приятель?

Джинелли немного расслабил затекшую спину и начал снимать плащ-накидку. — Неплохо, наверное. Я бы не отказался от кофе.

— Понятно. Ну что ж, продержитесь там до полуночи и разбудите Мюррея. А теперь мы собираемся лечь и заснуть.

Тени от верхушек деревьев густо собирались вокруг стволов. Хотя ветерка было достаточно, чтобы заставить ветви дрожать, сами стволы были тверды, как скалы, и тверды, как само Время. Шрам на основании дерева бога был искаженно освещен луной. Вся роща в темноте выглядела зловеще, но сам шрам был чем-то большим.

Только постоянная получасовая рутина проверки периметра не давала Джинелли уснуть. Голоса потрескивали вокруг сектора штаба войск, пока Джинелли не смог повторить: — «Семь ноль, доклад отрицательный», в последний раз и, с удовольствием снять шлем связи. Его ботинки хлюпнули, когда он опустился рядом с койкой, где тихо похрапывал Мюррей, завернувшись в пятнистый зелено-коричневый нейлон своей плащ-накидки. Джинелли встряхнул его.

— Э! — проворчал водитель, и быстро проснулся. — Ах, да; мне только нужно надеть мои ботинки.

Одно из немногих оставшихся в небе облаков плыло над луной. Когда Мюррей выпрямился, Джинелли показалось, что на темном камне стены мелькнуло какое-то движение. — Эй!— прошептал водитель. — А что там делает Хиеу?

Джинелли всматривался в рощу, но не видел ничего, кроме деревьев. — Это он перелезал через стену, — настаивал Мюррей. — Он держал свою винтовку М16 с задвинутым затвором, готовый выстрелить в любой момент. — Послушайте, я собираюсь проверить, куда это он направляется.

— Черт побери, кто-нибудь увидит вас и откроет огонь, — запротестовал Джинелли. — Вам не стоит туда идти!

Мюррей решительно покачал головой. — Нет, все будет хорошо, — сказал он, перелезая через стену.

— Сумасшедший, — пробормотал Джинелли. И тут его вдруг осенило, что человек, добровольно отдавший три дополнительных года боевым действиям, вероятно, не совсем нормален в том смысле, как это принято на родине. Облизнув губы, он напряженно ждал в темноте. С тех пор как дождь прекратился, воздух стал теплее, но пухлый новичок почувствовал, что дрожит.