Гибельный огонь

Стоя на задней платформе танка, Кейсли уставился на темную влагу на своей руке. На какое-то мгновение он был слишком ошеломлен, чтобы посмотреть внутрь машины, на тело Джоди, распростертое в безголовой непристойности.

***

Капитан Фуллер зевнул, затем тряхнул головой, чтобы прийти в себя. — Очень надеюсь, что сегодня у нас не будет еще одного сапера, — пробормотал он. — Господи, как же я устал.

Сержант Пикок методично проверил створку палатки, убедившись, что она закрыта и не пропускает свет от маленьких желтых лампочек внутри. Двигатель командной машины был включен, громыхая, чтобы питать освещение и два радиоприемника в самом танке позади палатки. Была уже полночь, и послышались потрескивающие голоса, когда радист объявил перекличку машин, собранных вокруг ночной позиции обороны.

— По правде говоря, — продолжал Фуллер с улыбкой скрытого смущения, — я плохо спал прошлой ночью еще до того, как Кейсли начал кричать. Мне приснился адский кошмар. Господи, что же это была за штука.

— Я знаю, как узкоглазые делают это в Корее, — сказал Пикок, его большие карие глаза насторожились. — Отрезают парню голову и оставляют ее его приятелю спать рядом с ним. Я думаю, они решили, что эта история, которая везде распространилась, приносит больше пользы, чем, если бы они просто убивали их обоих.

Офицер нетерпеливо пожал плечами, погруженный в свои мысли. — Я имею в виду этот сон. Ты же не ждешь, что твои собственные сны вернутся к тебе здесь. Господи, у нас и так достаточно проблем с этими азиатами.

— Сегодня мы продвинулись на десять километров, — мягко сказал чернокожий сержант, ерзая всем телом на своей койке. — Вероятно, вы были правы, полагая, что в джунглях, где мы были прошлой ночью, есть бункерная система. Они будут только рады, если бы мы убрались отсюда, и не станут нас преследовать.

Капитан Фуллер его не слушал. Его лицо было странно напряжено, и он, казалось, пытался уловить какой-то звук снаружи палатки. — А кто там бродит, Пикок? — наконец, спросил он.

— Да, сэр? — сказал тот, встал, и просунул голову в полог палатки, держа края ткани близко к шее, чтобы блокировать свет изнутри. Там не было ничего, ничего, кроме ужасной вони, которая, казалось, пропитала все вокруг. Он вернулся обратно в палатку. — Кажется, все в порядке, сэр; на одном из танков работает радио, может быть, вы его и слышали.

— Нет, нет, — раздраженно возразил офицер, — это кто-то двигался. Наверное, кто-то просто сходил помочиться. Господи, я слишком нервничаю, чтобы заснуть, и слишком устаю, чтобы мыслить здраво, когда не сплю. Черт возьми, как бы я хотел, чтобы скорее наступил июль, чтобы я мог получить отпуск и забыть это проклятое место.

— Пусть вас не беспокоят сны, — тихо посоветовал сержант Пикок.— Я знаю, что такое сны; в детстве мне снились дурные сны, но мама будила меня и говорила, что все в порядке, что это ничего не значит. И это так, как только вы проснетесь. Даже то, что было вчера вечером…

— Послушайте, Пикок, — прорычал капитан, — вот чего я не хочу, так это выслушивать ваши нотации о том, что я веду себя по-детски. Кроме того, откуда вы знаете, что мне снилось прошлой ночью?

— Простите, сэр, — сказал сержант с бесстрастным достоинством, — но я не знаю, что вам снилось. Я имел в виду свой собственный сон об идоле — ну, вы знаете, о том, что был на вчерашней, первой позиции обороны. Это было довольно плохо, эта тварь тянулась ко мне и все такое, но я знал, что это было просто …

Капитан в ужасе уставился на него, и вся красновато-желтая краска сошла с его лица. — Боже мой, — прошептал Фуллер. — Боже милостивый, вы хотите сказать, что вам тоже это приснилось? Он встал. Койка заскрипела, и на голой груди звякнули жетоны. По крайней мере, до его ушей донесся еще один звук, доносившийся снаружи.

— Черт побери! — крикнул Фуллер. Его М-16 лежала под койкой, поперек, между головой и центральными ножками койки. Он выхватил ее и отдернул назад затвор, который с лязгом вернулся на место, открыв патронник. С винтовкой в руках, не сказав больше ни слова сержанту, капитан шагнул через полог палатки. В заднюю часть палатки заглянул радист, чтобы посмотреть, что там происходит. Сержант Пикок пожал плечами и покачал головой. За пределами палатки они услышали сердитый голос командира: — Ладно, кто там, черт возьми…

Голос чудовищно перешел в крик, пронзительный и полный ужаса.— Боже Мой! — выпалил радист и снова прыгнул на свое место перед аппаратурой. Сержант Пикок схватил свой пистолет в кобуре и мачете, которое было рядом с ним, его правая рука коснулась выключателя и погрузила палатку в темноту. В танке, позади него зловеще замигали рации, когда атлетично сложенный сержант нырнул в ночь.