Гибельный огонь

Двадцать с лишним лет назад, когда я готовил свой первый роман, я внимательно прочитал «Беовульфа» в дословном переводе. Щитов из желтой липы там не было. Они, должно быть, были добавлены адаптером, чтобы закрепить историю в физической реальности, что не означает знакомую реальность, а скорее нечто конкретное, что читатель может охватить своими ментальными руками, даже если он не совсем понимает ее цель. Для меня это был важный урок.

А для тех из вас, кто интересуется (как и я), то «липа» — это общее континентальное название деревьев, которые американцы называют американской липой. В Британии их обычно называют просто липами.

Помимо «Беовульфа» я читал и перечитывал «Век басен» — пересказ Булфинчем скандинавского мифа в серии связанных историй. (Я понятия не имел, как трудно это будет сделать, пока не попробовал то же самое много лет спустя в трилогии «Северный мир»). Затем я прочитал переводы «Эдда» — исландских оригиналов, над которыми работал Булфинч, и наконец, добрался до самих исландских саг. Я нашел их стиль, и мировоззрение очень похожими на мои собственные мысли. Их повествование очень скупо. Хотя сказки являются вымыслом или, по крайней мере, вымышленными историями, есть реальная попытка сохранить реалистичность действия: даже сверхъестественные события описываются реалистично.

Кроме того, саги содержат много юмора, но он сдержанный и часто черный за пределами современного воображения. Например, отряд, охотящийся на Гуннара, прибывает к его дому. Один из них подходит к двери, чтобы разведать обстановку. Гуннар пронзает его копьем. Разведчик возвращается к своим товарищам, которые спрашивают: — Гуннар дома? — Не знаю, — отвечает разведчик, — но его копье у него дома. И падает замертво.

Да, я, действительно, имею расположенность к таким шуткам. И это — одна из причин, отчего люди часто думают, что в моих рассказах вообще нет юмора. Они ошибаются, но они, вероятно, более счастливые люди, потому что не понимают этого.

«Курганный тролль» был попыткой превратить элементы, которые я нашел в повествовании саги, в современный фантастический рассказ. Мишель Парри купил его для британской коллекции под названием «Дикие герои», но Стю Шифф опубликовал эту историю в журнале «Виспэс» еще до ее Британской публикации.

Я думаю, что «Курганный тролль» преуспевает в этом, так же как и все, что я написал.

***

Ульф — убийца женщин игриво дернул веревку, привязанную к луке его седла. — Проснулся, священник? Скоро вы сможете приступить к работе. — Моя работа заключается в спасении душ, а не в том, чтобы безумцы тащили меня в пустыню, — пробормотал Иоганн себе под нос. Другой конец веревки был обмотан вокруг его шеи, а не шеи лошади. Из вновь открывшейся раны на его сутану сочилась струйка крови, но он боялся ослабить узел. Ульф может оглянуться назад. Иоганн уже видел, как его похититель впал в неистовую ярость. Над правым плечом Северянина нависал его топор — тяжелое крючковатое лезвие на четырехфутовом древке. Ульф взмахнул им, как ивовой палочкой, когда трое христианских торговцев в Шлезвиге увидели священника и попытались освободить его. Воспоминание о последнем человеке, разрубленном на три части, когда голова и рука с мечом отлетели от его извергающего кровь торса, было все еще достаточно, чтобы всколыхнуть желудок Иоганна.

— У нас будет ясная, лунная ночь, священник, хорошая ночь для наших дел. Ульф потянулся и громко рассмеялся, посадив ворона на еловый сучок, и тот пронзительно закричал ему в ответ. Неистовый древний витязь — берсеркер двигался вдоль линии хребта, разделявшего лесистые склоны с хребтом со слишком тонким слоем грунта, чтобы на нем росли деревья. Над всадниками по-прежнему нависали густые леса. Вот уже три дня, как Иоганн не видел никого, кроме своего похитителя, и ни одного завитка дыма из одинокой хижины. Даже маршрут, по которому они ехали в Пармаваль, был не человеческим путем, а случайностью природы.

— Так одиноко, — сказал священник вслух.

Ульф сильно сгорбился в своей медвежьей шкуре и ответил: — Вы, мягкий южный народ, все равно живете слишком близко. Как ты думаешь, это твой Бог-Христос?

— Хедебю — это город, — возразил немецкий священник, теребя пальцами порванную рясу, — а мой брат торгует в Упсале… Но зачем было привозить меня в эту безлюдную пустыню?

— О, когда-то здесь были люди, так гласит легенда, — сказал Ульф. Здесь, в пустом лесу, он был более готов к беседе, чем в первые дни их путешествия на север. — Правда, достаточно мало, и довольно давно. Но в Пармавале были фермы и какой-то глупый лорд, который пошел викингом против ирландцев. Но потом появился тролль, и люди ушли, и не осталось ничего, что могло бы привлечь других. Так они думали.

— Вы, Северяне, верите в троллей, так говорит мне мой брат, — сказал священник.

— Да, я слышал о Пармском тролле задолго до золота, — согласился берсеркер. — Это огромный бык, сильнее десятерых мужчин, лохматый, как загнанный медведь.

— Как и вы, — сказал Иоганн голосом более нормальным, чем требовала осторожность.