Гибельный огонь

Капитан де-Врини отхлебнул глоток и посмотрел на окружающий его круг. Это был человек среднего роста, с округлостью медведя и кажущейся мягкостью, которая обычно скрывала скрытую под ней жестокость. Сидевший напротив него Сперроу затянулся сигаретой, которую свернул, и осветил свое лицо оранжевым светом. Капитан улыбнулся. Только потому, что этого потребовала его хозяйка, безумная аристократка, Сперроу сел рядом с офицерами. На нем была дешевая синяя хлопчатобумажная рубашка, застегнутая на все пуговицы, и джинсовые брюки, поддерживаемые подтяжками. Невысокий и узкогрудый, Сперроу выглядел бы глупо даже без поясного ремня и пары огромных самозарядных револьверов, висящих на нем.

Леди Элис, напротив, была безоружна. Как и мужчины, она носила брюки, заправленные в сапоги на низком каблуке. Де-Врини посмотрел на нее и, придав своей насмешливой улыбке выражение дружеского интереса, сказал: — Меня удивляет, госпожа Элис, что такая благородная и, я уверен, нежная женщина, как вы, захотела сопровождать экспедицию против самых злобных нелюдей на земном шаре.

Леди Элис приподняла слегка выпуклый кончик носа и сказала: — Это не вопрос желания, капитан. Она посмотрела на де-Врини с легким отвращением. — Я не думаю, что вы сами захотели бы поехать, если бы только вам не нравилось стрелять в негров за неимением лучшего развлечения. Человек делает неприятные вещи, потому что кто-то должен это делать. У каждого есть свой долг.

— Капитан хочет сказать, — вставил Трувиль, — что в этих джунглях нет никаких укрепленных боевых порядков. Человек с копьем может выйти из-за соседнего дерева и, хмыкнув, положить конец всем вашим планам. Хотя мы уверены, что эти планы должны быть.

— Совершенно верно, — согласилась леди Элис, — и поэтому я привезла сюда Сперроу, — она кивнула на своего слугу, — вместо того чтобы довериться случайности.

Все головы снова повернулись к маленькому американцу.

— Надеюсь, он никогда не упадет за борт, — сказал де-Врини по-французски, хотя до этого разговор шел на английском языке, включая и Сперроу. — Груз скобяного железа, которое он носит, погрузит его на двадцать метров в донный ил, прежде чем кто-нибудь поймет, что он упал.

Бельгийцы снова засмеялись. Голосом тусклым и твердым, как дно сковороды, Сперроу сказал: — Капитан, я был бы вам очень признателен, если бы мог взглянуть на ваш замечательный пистолет.

Де-Врини моргнул, не зная, был ли этот вопрос случайностью или американец понял шутку, из которой его сделали посмешищем. Нарочито стараясь сохранить самообладание, бельгиец расстегнул клапан своей лакированной кобуры и протянул ему свой «Браунинг». Он был маленький и продолговатый, его синеватая отделка блестела в свете костра, как мокрая тюленья шкура.

Сперроу повернул оружие, коротко осмотрев его внешность. Он нажал большим пальцем на защелку в рукоятке и вынул магазин, держа его так, чтобы свет падал на самую верхнюю часть стопки маленьких медных патронов.

— Значит, вы знакомы с автоматическими пистолетами? — спросил Трувиль, несколько удивленный быстрым пониманием американцем оружия, редко встречающегося на его родном континенте.

—Не-а, — сказал Сперроу, возвращая магазин на место. Его пальцы двигались, как у пианиста, играющего гаммы. — Но ведь это пистолет. Я, конечно, могу понять, как работает пистолет.

— Вам следует приобрести такой, как этот,— сказал де-Врини, улыбаясь, когда он взял оружие, которое ему вернул Сперроу. — Вам было бы гораздо удобнее носить его, чем эти… ваши.

— Носить с собой такую игрушку? — спросил стрелок. Его голос пародировал изумление. — Нет, только не я, капитан. Когда я стреляю в человека, я хочу его смерти. Мне нужен пистолет, который сделает эту работу, если я сделаю свою, вот как. 45-ый делает это прекрасно, каждый раз, когда я использую его. И Сперроу впервые за все время улыбнулся. Де-Врини почувствовал, как дрожат его собственные руки, пытаясь вернуть «Браунинг» в кобуру. Внезапно он понял, почему солдаты-туземцы так далеко обходят Сперроу.

Леди Алиса кашлянула. Этот звук разбил вдребезги лед, который оседал над людьми. Не двигаясь с места, Сперроу отошел на задний план, превратившись в ничтожного человека с узкими плечами и слишком тяжелыми для него револьверами.

— Расскажите мне, что вы знаете о восстании, — тихо попросила ирландка мягким, приятным голосом. Ее черты лица победили ожидаемое от нее гнусавое сопение. Через костер донесся храп Остермана, лейтенанта по положению, но, ни в каком другом отношении, не офицера. Он проигнорировал вино ради малафу туземцев. Третий калебас выскользнул из его онемевших пальцев, оставив на земле лишь небольшое пятно, когда бородатый Флеминг откинулся на спинку походного стула.