Гиблая трясина

– Или это просто обычная смесь из путаных воспоминаний детства, а то и какая-нибудь мыльная опера десятилетней давности. Ну, по крайней мере, она больше не занимается членовредительством. – Мэтту представились пальцы с изогнутыми ногтями, дергающие и царапающие пергаментно-тонкую кожу на тощих руках. Даже он был едва способен переносить это зрелище.

– Верно, старший инспектор, хотя бы в этом нам повезло.

Они быстро прошли ярким коридором, устланным ковром с геометрическим орнаментом. Высокие окна, даже забранные решетками для безопасности, пропускали внутрь достаточно света.

Директриса приоткрыла дверь.

– Приехал сын Кэтрин.

Мэтт на секунду задержался на пороге и окинул взглядом новую палату. Светлая, просторная, безупречно чистая. Рут – полная, улыбчивая женщина, обязанностью которой было ухаживать за матерью, – подняла взгляд от катетера, который сейчас проверяла. Лучи света из большого окна падали на полную алых роз вазу.

На которой и застыл его взгляд.

– Мы поставили цветы так, чтобы она их увидела, если придет в сознание, – пояснила сестра.

Мэтт обернулся к директрисе.

– Откуда взялись эти цветы? Кто их прислал?

Теперь замешательство выразилось и на ее лице.

– Да вы же сами! Как раз сегодня утром их и доставили.

– Кто?

– Один из ваших полицейских. Сказал, что вы распорядились.

– У вас в фойе есть камеры наблюдения?

– У нас кругом камеры, старший инспектор. У половины пациентов – Альцгеймер или другие формы слабоумия. Без камер нам нельзя.

– Я хочу видеть того, кто доставил цветы. Можете показать мне запись?

Если миссис Тэйлор и была поражена, то виду не подала.

– Мы скоро вернемся, Рут. Оставайся с Кэтрин и ни в коем случае не уходи.

В кабинете директрисы Мэтт принялся расхаживать взад-вперед, нервничая в предвкушении того, что ему предстояло увидеть. Долго ждать не пришлось.

– Утренняя кассета. Этот человек появился в восемь сорок шесть, пришел пешком.

– Без машины?

– Вероятно, припарковался где-нибудь на улице. Через ворота он точно прошел пешком, я в это время была в кабинете, проверяла расписания дежурств и видела, как он выходит. – Директриса быстро промотала запись, потом остановилась и стала прощелкивать покадрово. – Вот он! Представился инспектором Эдвардом Деннисом.

Стоп-кадр показывал уже знакомое лицо, глядящее прямо в камеру. Седые волосы, коротко подстриженная бородка, нагловатая, уверенная улыбка. Тот же, кто подходил к дочери Джейсона.

– Вы его знаете?

– К сожалению, нет. Однако похоже, что он меня знает, и очень хорошо. – Мэтт достал телефон. – Могу я на минутку занять ваш кабинет, миссис Тэйлор? Мне нужно позвонить.

Кивнув, она вышла из комнаты, предоставив ему возможность поговорить с Джейсоном.

– У меня в машине есть мешки для вещдоков, так что розы и кассету я привезу. Цветы нам вряд ли чем-то помогут, но я, черт возьми, не собираюсь оставлять их у изголовья матери!

– Хотите, сэр, я распоряжусь, чтобы рядом с ней дежурил полисмен? На случай, если он вернется.

– Он не вернется, Джейсон. Он уже сделал ровно то, что хотел. Даже если бы вдруг и вернулся с намерением ей повредить, будет уже поздно. Самое худшее происходит прямо сейчас, естественным чередом.

– Примите мои соболезнования, сэр. – Мрачность в голосе Джейсона достигла небывалых глубин.

– Не о чем тут соболезновать. Лучше пригляди за группой, пока я не вернулся.

Мэтт дал отбой и вышел из кабинета. Самое время снять с души еще один камень. Даже если ты меня не услышишь, мама. Кое-что следует сказать. Пока еще не поздно.

В ней с трудом можно было узнать женщину, некогда игравшую в его жизни столь важную роль. Он попытался наложить образ внушающего страх матриарха с жесткими чертами лица и пышными каштановыми волосами поверх этой истощенной мумии. Не получилось.

– Она много говорила вчера вечером. Уже ночная смена пришла, а она все не могла успокоиться. – Рут подала ему чашку с чаем.

– Что-нибудь осмысленное?

– Вас кто-нибудь называет Мэтти, сэр?

– Иногда. Только те, кто меня любит.

Рут подошла к окну.

– Разумеется, это не мое дело, сэр. Но я думаю, что она вас любит.

Он помешивал ложечкой чай, не поднимая взгляда.

– И кто вам внушил столь странную мысль?

– В основном она бредила, однако раз за разом повторяла, что ей нужно с вами поговорить насчет Бена. Она хотела попросить прощения за Бена. Мол, передайте Мэтти. Повторяла раз за разом.

Мэтта передернуло.

– Насчет Бена? Вот так прямо и сказала, что хочет попросить прощения?

– И не один раз. И еще повторяла слово «плохой».

– Бен плохой? Или я?

Рут задумалась.

– По-моему, она это не про кого-то говорила, а про свой поступок.

Мэтт заставил себя сделать глоток еще неостывшего чая. Попросить прощения за Бена?

– Кто-то близкий, этот Бен?