Гиблый Выходной

Вздыхая и охая она шагала по цеху, погруженная в свои мысли, она минула несколкьо станков, преодолела лабиринт из хаотично поставленных поддонов и паллет с продукцией и заготовками, пересекла своеобразные перекрестки из протоптанных рабочими тропинок-напрвлений. Никакого движения, все молчало и пребывало будто в состоянии заморозки. Казалось, вот сейчас включат освещение и запустят вытяжку, цех наполнится муравьиноподобными работниками, каждый из них займет свое рабочее место, включит свой станок и цех оживет громыханием и гудением. То тут то там будут раздаваться треск, постукивание и рычание механизмов, звон различных пил, пыхтение вакуумных и гидравлических прессов, скрежет запущенного оборудования, монотонный гул вытяжки и шипение пневмосистемы. И вихри мелкодисперстной стружки с которой не справлялась вытяжка. Это было вчера, это было позавчера и это было тут пять дней в неделю на протяжении десяти лет и это будет завтра и в последующие дни, но только не сегодня. Зинаида Зиновьевна подавила нечаянную зевоту.

Вдруг ее шаг непроизвольно сбился и она чуть не потеряла равновесие, внезапно увидев справа и чуть поодаль от себя то, чего никак не могло здесь быть. Увиденное Сфериной противоречило здравой логике, во всяком случае – ее логике, по которой тут в цеху, неподалеку от входа на лакокрасочный участок может быть только то, что непосредственно относиться к производству дверей. И поэтому увиденное ею на некоторое время привело ее в ступор, когда сознание пыталось наложить увиденную картинку на привычные воспоминания, связанные с этим местом. Потом, когда до Сфериной, наконец, дошло, она, уронив сумочку, побежала к повешенному человеку, судорожно глотая будто вмиг отвердевший воздух.

– Степа! – кричал ее рот. – Степа!!!

Перед ней висел главный инженер ОАО «Двери Люксэлит» Степан Михайлович Коломенский. Его длинное худощавое тело вытянулось как веревка, руки и ноги безвольно свисали вниз, голова склонилась к груди под неестественным углом. Сферина бросилась к нему, но сразу поняла, что уже ничем не сможет ему помочь. Коломенский был мертв, как может быть мертв висельник. «Как же так? – Зинаида Зиновьевна не знала с какой стороны подступиться к трупу, – Степа! Как же так? Ты что это… Степа!!! Степа, ты что это…» Скулы Коломенского, казалось, выпирали еще сильнее обычного, короткие волосы на макушке торчали ежиком, глаза закрыты, подбородок касался груди. Сферина вертелась вокруг своего знакомого, которого прекрасно знала, с которым всегда поддерживала дружеские отношения, который регулярно занимал у нее деньги до зарплаты или аванса, говоря, что ему позарез нужно купить что-то из еды, хотя она знала, что он ее деньги ставит на тотализатор и проигрывается в пух и прах. Она знала, что он очень нерегулярно отдавал долги, что весь свой скудный бюджет пропивал или просаживал на ставках, но все равно жалела его, давала в долг и не торопила с возвратом. Он хоть и ворчуном был, но в глубине души – человеком был душевным. Она разговаривал с Коломенским только вчера, они вместе сидели на картонках в курилке, прикуривая от одной зажигалки, вместе выходили с проходной и шли на одну автобусную остановку, он еще брюзжал, что какая-то испанская футбольная команда не может выйти в какой-то полуфинал. Его это так расстраивало, что Сфериной становилось немного смешно – вот ведь какие у человека проблемы! Но неужели это мелкое с ее точки зрение событие, явилось поводом сводить счеты с жизнью. «Как же так, Степа? – плакала Зинаида Зиновьевна, боясь приблизиться к телу на расстояние вытянутой руки. – Что ты с собой сделал? Степа-Степа… Как же так? Да дала бы я тебе еще денег, поставил бы ты на свою команду. Ах, Степа, что ты наделал…»

Зинаида Зиновьевна плакала и топталась возле висельника. В какой-то момент, когда ее чуть-чуть отпустил первичный шок, она подобрала свою упавшую сумочку и непослушными руками достала сотовый телефон. Надо звонить в полицию. Обязательно и немедленно! И в «Скорую». Сама Сферина боялась прикасаться к Степану Коломенскому, но быть может еще не поздно спасти его. Может быть он еще жив и медики вернут его на этот свет! Откачают?

– Не звони! – услышала она за своей спиной слабый голос. – Зина… не звони…

Она повернулась и едва не села на пол от повторного шока. Едва волоча ноги, к ней приближался ее дорогой и любимый Лева Нилепин. Он не мог самостоятельно держаться на ногах, ему приходилось опираться на оборудование и поддоны с дверьми. Весь в крови, с перекошенным от боли и травм лицом, он скрючивался вопросительным знаком и держался рукой за живот.

– Не звони… – простонал он и почти потерял сознание, Зинаида едва успела подбежать к нему. Оказалось, что он был еще и с ног до головы промокшим и дрожал от холода, он был ледяной. – Никому не звони…

– Лева! – почти кричала Сферина. – Что случилось? Что тут случилось, Левушка?

Нилепин оседал на пол, ноги его не держали.

– У меня будут неприятности, – проговорил он. – Ох… Это расплата…

– Какая расплата, Лева?