Гидра

В полумраке палатки Галя приподняла клапан вентиляционного окошка и посмотрела в щель. Сезонники рассредоточивались, имитируя обыденные предвечерние занятия. Глеб взял топор и принялся энергично крошить бревно. Они все застыли, когда на делянку въехал чумазый довоенный грузовик. Припарковался возле лесовоза, хлопнули дверцы, кто-то прыгнул из кузова. Блох разразился лаем. Четверо мужчин направились к лэповцам. Галя подавила вскрик. Она узнала в лысом коротышке Ярцева. Одетый в некогда белый, теперь – серый от пыли костюм, начальник конторы широко улыбался. Больно уж походила эта улыбка на волчий оскал.

Позади него шагали конвоиры. За плечами торчали стволы винтовок.

– Добрый вечер, товарищи! Пролетарское здравствуйте!

– И вам не хворать, – ответил Вася, лениво вставая с порожка мобильной кухни. Глеб перестал мучить бревно, стиснул топорище. Муса нервно закурил.

– ЛЭП ставите?

– Тише, Блох, успокойся. Ставим.

– Энергию несете тайге! Молодцы! Молодцы, а! – Ярцев поискал одобрения у конвоя, но военные оставались безразличными.

«Юеры», – подумала Галя. От страха сводило скулы и подташнивало.

– Мы, значит, с вами – коллеги! – затараторил Ярцев под лай пса. – Мы тоже без дела не сидим! ЛЭП и ГЭС – братья, буква «э» посредине, это серп и молот, это Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Сакко и Ванцетти! Мой зять, товарищи, сорок тысяч спустил на ремонт квартиры – а откуда такие суммы? За честно ли заработанные средства приобрел он колонку из нержавеющей стали и автомобиль марки «Волга»? – Ярцев театрально, грозно зыркнул на обалдевших лэповцев и сам себе ответил: – Не уверен. Глубоко запустили в таежные становища кровавые свои щупальца богатеи. Но не будем о грустном, прочь, думы, прочь! Здесь, в тайге, нет места таким, как мой зять! Стройка – дело кровное, кровавое, я бы выразился!

Мужики зачесали затылки, переглядываясь.

– Каждый день! – заорал Ярцев так, что Вася вздрогнул. – Каждый день я, Сан Саныч Ярцев, веду войну со снабженцами. Линейку им, лабораторные данные, расчеты! Мало?! Мало, я спрашиваю? Мало! – Лицо начальника конторы приобрело оттенок свеклы, при этом его глаза, холодные, спокойные, шарили по толпе и вдруг впились в заслоненного сезонниками Глеба. Ярцев схватил себя за грудки, точно собирался порвать пиджак. – Керамзитовая установка! Крепежный материал! Соляра!!! Трудящиеся, соляра!!! – Голос сорвался на сип, Ярцев весь обмяк, будто свыкнулся с несправедливостью жизни. – Да что я вам рассказываю. Не маленькие. Нюхали порох пролетарских будней. Что-то я… – Он шмыгнул виновато носом. – Увлекся. А где Галина Юрьевна? – Любопытные глазки забегали. – Я, собственно, за Галиной Юрьевной приехал, надобно ее доставить в поселок.

– Зачем? – хмуро поинтересовался Вася.

– Был выписан ей диплом, – без запинок ответил Ярцев.

– Вот так незадача, – сказал Вася, выпрямляясь над начальником конторы во весь свой богатырский рост. – А Галина Юрьевна уже отбыла.

– Куда же это? – огорчился Ярцев.

– В Якутск.

– Ее супруг за вертолет договорился, – произнес Глеб. – Три часа назад отвезли в Рубежку, попрощались.

– Незадача! – сокрушился Ярцев. – Вот незадача, черная полоса! – Он посмотрел на палатку. Галя до крови прикусила губу. – К полной гибели, – воскликнул Ярцев, – к полной, говорю, гибели привела народы русского севера хищническая, колонизаторская политика капитализма! Чукчи, эскимосы, камчадалы, эвены каждую минуту благодарят мудрую ленинскую политику за их спасение! – Не сбиваясь на паузу, Ярцев ткнул пальцем в палатку и бросил конвоирам: – Проверьте.

Дальнейшие события развивались молниеносно. Солдаты синхронно шагнули к палатке, но им наперерез встал дюжий седовласый рубщик. Тощий конвоир сорвал с плеча винтовку и выстрелил практически в упор. Галя увидела, как разорвалась тельняшка на спине рубщика, как из-под лопатки вылетели с пулей струя крови и куски легочной ткани. Треск выстрела еще звучал в ушах парализованной Гали, а мужчина упал на колени и завалился на бок.

Сезонники отпрянули – все, кроме Глеба, который, по всей вероятности, был так же контужен произошедшим, как и Галя. Ярцев миролюбиво усмехался. Три дула скользили по лэповцам, ища новую цель.

Цель нашлась в лице молодого парня, кажется, его звали Сергей. Вскрикнув: «Сволочи!» – он попытался багром атаковать убийц. Но конвоир был проворнее. Пуля попала Сергею в горло, разнесла адамово яблоко и оставила истекать кровью в пыли.

Блох был третьим. Он бросился на конвоира и впился зубами в штанину. Верный старый пес, чуявший, что пришло в лагерь под видом людей. Конвоир пнул собаку и оборвал рычание точным выстрелом. Блох засучил лапами и угомонился в растекающейся красной луже.

Три трупа. Только что на глазах Гали лишились жизни двое мужчин и собака. Из-за нее, из-за того, что какой-то древней богине понадобилась полукровка и слуги Гидры нагрянули к лэповцам. В лагерь, мирно существовавший несколько месяцев.

Галя отошла от оконца, заламывая руки. За брезентом упырь Ярцев провозгласил звонко: