Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки.

Главное значение Первой русской революции для отечественной истории заключается в том, что она создала условия для развития последующих революционных событий, которые привели в феврале 1917 года к отречению Николая II, а позднее к большевистскому перевороту в октябре того же года и последующей пятилетней Гражданской войне. В период Первой русской революции окончательно сформировались политические партии, в том виде, в котором они участвовали в событиях 1917 – 1918 годов. Для всех оппозиционных царизму политических сил в Российской Империи стала очевидной необходимость не только иметь революционную идеологию, но и возможность донести эту идеологию до широких народных масс.

Полагаю, что именно с началом мексиканской революции 1910 – 1917 годов следует отсчитывать эпоху народных масс.  Таким образом, уже в первом десятилетии XX века появились условия для возникновения фашизма. Политики увидели реальные возможности, открываемые с помощью новейших, на то время, методов социальной инженерии, применяемые в гигантских масштабах, манипулируя сознанием миллионов людей.

Сложно делать обобщения, создавать прогнозы и анализировать прошлое, основываясь исключительно на поверхностном анализе свершившихся событий, не разбираясь в принципиальном устройстве внутренних механизмов, двигающих социальные, экономические, религиозные, демографические, миграционные и иные процессы, влияющие на общий политический климат.

Кроме однобокости методов и предвзятости исследователей, существуют также объективные сложности в понимании причин и условий возникновения фашизма и фашизации общества.

Для анализа прошлого, историки, как правило, вынуждены пользоваться  сильно ограниченным набором известных исторических фактов и соответственно не включать в рамки своего исследования процессы (иногда совершенно скрытые или не сильно заметные, но очень мощные), по воле случая или в силу других объективных причин, никак наглядно не проявившие себя и не оставившие документальных свидетельств своего существования. Иногда кажется, что если такие процессы и происходили, то не привели к каким-либо заметным изменениям, что не всегда верно.

Одни процессы протекали скрытно даже для современников из числа сторонних наблюдателей, не вовлечённых непосредственно в исторические события или не находящихся поблизости от места действия. Другие процессы, даже если были очевидны для большинства живших в тот исторический период, могут быть совершенно незаметны для современного исследователя, находящегося в другом времени, вне исторического контекста. В таком состоянии исследователю сложно понять, что на самом деле чувствовали, могли или должны были чувствовать люди того времени, как они воспринимали происходившие вокруг них события, а главное – какое значение в прошлом имели те или иные высказывания, призывы, действия.

Последующие исследования официальных документов, прессы, воспоминаний отдельных людей и подобные источники исторических сведений никак не восполняют недостатки восприятия и интерпретации событий прошлого их современниками.

К примеру, сложно судить о бытовом антисемитизме в Германии и его росте в процессе миграции восточных евреев исключительно на основании официальных документов. Не может официальная историография нацизма включать в качестве исторических источников разговоры немцев дома за чашкой чая или конфликты немцев с евреями в общественном транспорте, кафе и магазинах.

Пропаганда может использовать как прямые, так и косвенные методы воздействия на сознание. В первом случае внедряемая идея открыто заявлена, а во втором она только подразумевается, но не излагается напрямую, то есть, когда пропагандист формально говорит об одном, а слушатель держит в своей голове совершенно другое. Косвенная пропаганда является дополнением к прямой, но нередко её эффективность намного выше, чем пропаганда прямыми методами. Используя косвенные методы, пропагандист уверен, что в сознании аудитории уже присутствуют необходимые образы и идеи. Воздействие, оказываемое пропагандистом, усиливает эти образы и идеи, укрепляет связи между идеями и образами, увеличивает интенсивность переживаний, в результате чего косвенные методы актуализируют уже имеющиеся у человека предубеждения и значительно усиливают его страхи.

Таким образом, в пропаганде могут прямо не называться ключевые события или субъекты, связи между этими событиями и отношения к ним субъектов. Все необходимые манипулятору образы и мысли возникают уже самостоятельно в голове людей, подвергшихся воздействию пропаганды, через привычные для них другие образы и ассоциации.  В пропаганде может не быть не только какой-либо идеи, но даже явного намёка на неё. Для воздействия на человека достаточно лишь полунамёка или простого ассоциативного ряда, следуя которому шаг за шагом, как Гензель и Гретель по хлебным крошкам, человеческое сознание неминуемо приходит лишь к одному единственно возможному выводу. Так, под воздействием искусно созданной аккуратной ненавязчивой пропаганды рождается «собственное» мнение сторонника фашизма.