Гильдия темных ткачей

- Ква! Ах-ха, ква-ква! Шесть стрижат учились летать. Раз, два, три, первого съела ворона, - начал он детскую считалочку. - Раз, два, три, второй подавился жуком… Ха…

Беспорядочно размахивая руками, дергая головой и бормоча считалку, Нье пошел прочь - прямо сквозь закрытую дверь.

Хилл провожал его растерянным взглядом. Третий брат? Но как же - ведь близнецов всегда двое! Черный и белый, два бога, два храма…

- Я не знаю. Никто не знает, - предупредил его вопрос Наставник. - Они слишком стары. Старше Империи, может, старше Эльфийского Договора. Говорят, все настоятели во всех храмах это они, Кирлах и Халрик. Только слепой Нье один, но появляется всегда в разном обличье, в разных местах. Зачем, почему - боги не имеют обыкновения объясняться перед смертными.

- Я могу позвать Ориса?

Мастер кивнул, грустно улыбнулся, словно хотел что-то сказать… и промолчал.

Глава 22. Источник

Родились Близнецы из океана вечности и песка времени. Были они во всем схожи и потому, играя, не могли отличить, кто есть кто. И тогда один из Близнецов сказал:

- Я - брат, и имя мое Хисс. Будет сутью моей черный океан вечности, бездна и смерть.

- Тогда я - сестра, - сказало второе дитя. - Имя мое Райна, а сутью станет белый песок времени, свет, жизнь и любовь. Давай же играть, брат!

Через какое-то время им наскучил черно-белый берег, и сказала Сестра:

- Да будет цвет!

И сотворили Брат и Сестра мир из земли, огня и воды, и назвали его Райхи. Долго играли Близнецы с новым миром, лепили горы и пустыни, растили деревья и травы, населяли земли зверьми, небо птицами и воды рыбами.

Катрены Двуединства

Дайм шер Дукрист

435 год, 5 день Каштана, Риль Суардис.

Этой ночью, как и прошлой, Шуалейде снилась мать, снился дождь и ураган. Дайм еле удержал её, проникнув в сон, иначе она бы ушла в башню, не просыпаясь, так силен был зов Источника. Все утро она была рассеяна, то и дело кидала взгляды на дверь.

- Ни секундой раньше десяти часов. Обещай! - потребовал Дайм после завтрака.

Вручил ей колбу с собственной кровью - Шу ахала и возмущалась, но поздно - и отправился к королю, отвлекать Бастерхази. Король уже ждал. На столе лежали папки с делами и жалобы на придворного мага, чудом уцелевшие в магистрате. Требование явиться к десяти утра секретарь отнес Бастерхази еще два часа назад.

Едва Дайм успел обменяться с Мардуком приветствиями, как нервы заорали: “опасность!”, и тут же в приемной послышался возмущенный голос сашмирского посла:

- Немедленно! Срочная дипломатическая нота категории прим!

Дайм выругался вслух - почти теми же словами, что Его Величество. Война? С Сашмиром?! Рональд сошел с ума, если думает, что это сойдет ему с рук.

Дверь открылась, впуская зеленого, но по-прежнему невозмутимого секретаря.

- Мы изволим дать аудиенцию, - рявкнул Мардук, не дожидаясь его слов.

Сиб Русаахаджи отпихнул секретаря и ворвался, потрясая листом бумаги, пахнущим духами и смертью.

- Приветствую Ваше Величество! - Церемониальный поклон посла походил на серию фехтовальных выпадов. - Приветствую Вашу Светлость! - он выплюнул эти слова, словно древесная жаба кри липкий сгусток яда.

- Приветствуем дорогого друга, посланника возлюбленного кузена, - тоном, способным заморозить яд еще во рту у жабы, ответил Мардук.

Но посол не внял. Вокруг него завивалось тщательно и оригинально сработанное наваждение ненависти, как и следовало ожидать, без малейших привязок к магу-автору.

- Мы требуем справедливости! Именем Светлой, оскорбление, нанесенное Сашмиру, будет смыто лишь кровью. Сашмир объявляет Империи Долг Чести. - Посол положил перед королем надушенный смертью листок и указал на Дайма. - Единственная возможность избежать войны - бусиг-да-хире.

Бусиг-да-хире? Бедняга посол, когда он опомнится, ему самому придется совершить обряд, имя которого в переводе с древнесашмирского обозначает “расцветающие алым ирисом на белом льне внутренности”.

Прощупывая наваждение, Дайм проклинал себя. Листок, исписанный витиеватым почерком, рассказывал печальную историю. Племянник посла, милый и не обремененный предрассудками Хумма, повесился этой ночью от “несчастной любви” того же происхождения, что и гнев сиба Русаахаджи. Юноша оставил письмо в духе сашмирских эпосов: “…соединиться с возлюбленным Даймом, принявшим в залог вечной верности юношескую честь, в чертогах Светлой покровительницы любви, раз жестокая судьба не позволила этого сделать здесь”. Несчастный мальчик поплатился за жизнью за чужие интриги, и виноват в этом только Дайм.

Потом. Сокрушаться и жалеть птенца - потом. Если выживем. Ловушка - дело рук Тхемши и Рональда. На бусиг-да-хире они не рассчитывали, но сыграли на опережение: не являться к королю, успеть перехватить Шу, пока она уязвима.

Дайм перебирал нити заклинания в поисках кончика, отгоняя настойчивое желание оглушить посла бронзовой чернильницей, что определенно решило бы проблему на ближайший час, но стоило бы ему самому в лучшем случае отставки, а в худшем - превращения в голема лейб-гвардии. Нет, должен быть иной выход.

- …немыслимое унижение! В нашем роду никогда не было… - возмущался посол.