«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Троцкистское прошлое имел и начальник Отдела трудовых колоний НКВД УССР Лев Соломонович Ахматов. После снятия с должности прокурора Днепропетровской области В. А. Балицкий пригрел его в своем ведомстве, сделал начальником Отдела трудовых колоний и некоторое время защищал от нападок. Но когда арестованный Н. В. Голубенко на допросах 12 и 29 июля 1936 г. назвал бывшего прокурора среди лиц, разделявших его троцкистские взгляды, нарком НКВД УССР распорядился Ахматова арестовать, что и было сделано 31 июля на его киевской квартире № 6 по улице Рейтарской, дом 24. На допросе 3 августа 1936 г. Ахматов признал свою вину в троцкистской и контрреволюционной деятельности. 8 марта 1937 г. он был расстрелян в Москве[1002]. По словам начальника отделения Секретно-политического отдела УГБ НКВД УССР, лейтенанта госбезопасности Н. Д. Грушевского, допрашивавшего бывшего начальника Отдела трудколоний НКВД УССР, «с Ахматовым велась какая-то большая игра, в подробности которой я посвящен не был. Его в мое отсутствие, когда я был в командировке, вызвал к себе Балицкий. О чем они говорили, я не знаю, но после этого вызова Ахматов вообще перестал со мной разговаривать. Мне Ахматов называл Букшпана (начальник отдела резервов НКВД УССР. – Прим. авт.) и Макаренко. Я об этом доложил Рахлису (начальник СПО УГБ НКВД УССР. – Прим. авт.), который заявил мне: «Вы туда не суйтесь, я сам с Ахматовым поговорю». Фамилии А. С. Макаренко и М. М. Букшпана из протоколов убрали[1003].

В ранг троцкистов попадали и чекисты, которые никакого отношения к троцкизму не имели. Так, в 1933 г. жена начальника ЭКО Днепропетровского облотдела ГПУ А. М. Бермана И. А. Берман пригласила к себе в гости на обед свою курортную знакомую Е. О. Фельдман с мужем – председателем Днепропетровского городского совета Н. В. Голубенко (который действительно в свое время был троцкистом). После этого супружеские пары встретились в полном составе еще лишь однажды – в 1935 г., но этого хватило, чтобы подтолкнуть А. М. Бермана к аресту.

На волне массового погрома троцкистов хотели сделать карьеру многие чекисты. Начальник ОШОСДОР Управления НКВД по Харьковской области А. И. Кардаш, не дождавшись от Балицкого ни спецзвания, ни возвращения на оперативную работу, сам решил напомнить о себе. Он буквально завалил всех своими жалобами и требованиями выяснить, кто не дает хода делу «Промывка», и направил письмо в НКВД УССР. По словам А. И. Кардаша, «кто-то сказал, что т. Балицкий, прочитав это письмо в той части, где я бросил упрек Ягоде и руководству ТО, относит это и к себе» [1004]. Во время обсуждения на партийном активе УГБ УНКВД по Харьковской области доклада начальника облуправления С. С. Мазо о февральско-мартовском Пленуме ЦК КП(б)У Кардаш напомнил о деле «Промывка», назвав его «ярким примером того, когда интересам защиты чести ведомственного мундира, подчинялись интересы борьбы с контрреволюцией, а существующая “теорийка” не выносить сор из избы приводила к прямому обману ЦК»[1005]. Назвал Кардаш ошибкой руководства и пребывание старшего майора госбезопасности И. М. Островского в должности начальника УШОСДОР НКВД УССР. Он составил докладную записку с фактами вредительства и направил ее Балицкому, а тот отвез ее в Москву[1006].

По-видимому, действия Кардаша нервировали Балицкого, небезосновательно считавшего, что жалобы харьковчанина рикошетом ударят и по нему. Возмутителя спокойствия следовало как-то устранить и повод скоро представился. Родной брат Кардаша лейтенант госбезопасности М. И. Гринёв, работавший инспектором при начальнике Управления НКВД по Черниговской области, 7 апреля 1937 г. был арестован за проведение «шпионской деятельности» в пользу Польши. На следствии он показал, что в 1922 г. при содействии своего брата, Кардаша, приобрел фиктивную справку, на основании которой встал на учет в Харьковский военкомат. В этой справке была ошибочно указана дата его рождения (1899, а не 1902), перешедшая во все официальные документы[1007].

А. И. Кардаша вызвали в Киев и стали с ним разбираться. Во время встречи с В. Т. Ивановым он заявил: если следствие установит, что родной брат враг, «то как бы это не укладывалось в моей голове, я сочту за честь собственноручно его расстрелять» [1008]. Братьям устроили очную ставку, после которой 20 апреля 1937 г. Кардаша арестовали по распоряжению Балицкого. Начальник 3-го отдела УГБ НКВД УССР М. Г. Чердак поручил допрашивать его помощнику начальника 2-го отделения старшему лейтенанту госбезопасности А. С. Литману, охарактеризовав Кардаша как большого жулика, вора и, возможно, польского шпиона. Чердак также предупредил, «что материалов на него никаких нет, и что его нужно будет “качать”[1009]. Среди прочих от Кардаша были получены показания о том, что во время его работы в Одесском окротделе ГПУ он с санкции И. М. Леплевского получил от приехавшего из Турции агента пудру, духи и чулки[1010].