«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Поэтому новый шеф НКВД УССР сознательно регулировал круг репрессируемых. Е. Ф. Кривец, которого тот спас от расправы, позже свидетельствовал: нарком «рассказал мне, что когда им были проведены аресты в Киеве, то ряд бывших работников НКВД УССР он неоднократно лично к себе вызывал на допрос, в процессе допроса спрашивал о разных лицах и в том числе обо мне. И вот, говорит Леплевский, Рубинштейн и Соколов (речь идет о Соколове-Шостаке. – Прим. авт.) заявили ему о моей причастности к заговорщической организации. «Я к вам хорошо отношусь, а потому по личным и политическим соображениям не хотел вашего провала и гибели и повернул дело так, что тут же назвал их подлецами, намеревавшимися оклеветать честного человека. Соколова даже сам ударил по физиономии, оба они, кажется, сейчас же взяли свои слова обратно, так что вы это учтите»[1167].

А вот на начальника Управления НКВД по Киевской области старшего майора госбезопасности Н. Д. Шарова Леплевский показания брать разрешил. Но несмотря на компромат[1168], Шаров не потерял доверия Ежова, продолжал работать в столице УССР и даже был награжден орденом Красной Звезды.

Отделался легким испугом и начальник Управления НКВД по Винницкой области старший майор госбезопасности М. М. Тимофеев, на которого поступало немало сигналов. Причем за него вступился сам Н. И. Ежов, заявивший начальнику ГУЛАГ НКВД СССР комиссару госбезопасности 3-го ранга М. Д. Берману: «Тимофеев парень работящий, хотя, говорят, на Украине он “замаран” в каких-то делах Балицкого. Но в лагерях его можно использовать»[1169].

Когда анализируешь достаточно откровенные показания арестованных бывших подчиненных В. А. Балицкого, возникает резонный вопрос: что это на самом деле – клевета, месть, целенаправленная ложь или все-таки констатация действительных фактов? По нашему мнению, тут перемешалось все. Например, зададимся вопросом: а был ли Балицкий удовлетворен своим положением – должностью вечного руководителя провинциальной ЧК? Понятно, что нет. Его работа и оперативные способности заслуживали большего. Могла в его сердце накапливаться обида на руководство? Почему бы и нет? Или вспомним его слова о том, что в стране не все обстоит благополучно. Разве это – неправда? Мог ли сказать что-то другое в «ближнем кругу» человек, который, как никто, знал реальное положение в стране? Сказать, заметим, людям, которые в силу специфики своей деятельности также знали очень много.

Обвинение в разврате было козырной картой во внутриполитической борьбе. И эта карта вынималась руководством в случае необходимости уничтожить очередного партийного или советского функционера. Современные историки любят упоминать о том, что во время ареста Генриха Ягоды у него изъяли 3904 порнографических фотографии, 165 курительных трубок и мундштуков порнографического содержания, 11 порнографических фильмов[1170]. Николая Ежова во время следствия официально обвиняли в мужеложстве[1171]. Об амурных приключениях Лаврентия Берии также известно всем.

Обвинялись в аморальном поведении и многие другие чекисты. Например, соратник Ф. Э. Дзержинского, любимый герой историков ВЧК, член ВКП(б) с 1900 г., начальник 9-го (специального) отдела ГУГБ НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Г. И. Бокий [1172] еще в 1920-х гг. организовал в Кучино «Дачную коммуну», где ее члены регулярно занимались попойками и групповым сексом[1173].

Таким образом, случай с В. А. Балицким, которого, кстати, рядовые чекисты называли за глаза барином[1174], совсем не был чем-то исключительным. Он просто лишний раз подчеркивает, что еще надлежит провести значительную работу по развенчанию многих мифов о коммунистических партийных работниках и государственных деятелях, увидеть их без политической «ретуши» такими, какими они на самом деле были. Надлежит также еще многое прояснить и в их судьбах, как и в судьбе героя нашего рассказа.

Нуждаются в дальнейшем изучении и обстоятельства, при которых был репрессирован Всеволод Балиций. Публицист Аркадий Ваксберг пишет, что Балицкий был арестован комиссаром госбезопасности 3-го ранга Г. С. Люшковым[1175]. В поддержку этой версии говорят слова самого Люшкова, после своего бегства к японцам в июне 1938 г. заявившего, что приблизительно тогда, когда он был награжден орденом Ленина (2 июля 1937 г.), его (еще тогда начальника Управления НКВД по Азовско-Черноморскому краю) вызвали в Кремль. Здесь И. В. Сталин, Н. И. Ежов, В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов назначили Люшкова начальником Управления НКВД по Дальневосточному краю и поручили «очистить» вверенный ему регион от шпионов, саботажников и скрытых врагов. В личном разговоре Сталин поставил перед ним три задачи: арестовать В. А. Балицкого, ликвидировать арестованного комкора А. Я. Лапина и следить за маршалом В. К. Блюхером[1176].