«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

В следственном деле В. А. Балицкого хранятся напечатанные на машинке протоколы его допросов, датированные 26 июля, 17 и 28 августа, 14 и 27 ноября 1937 г. Это ни в коем случае не означает, что допросы проходили лишь в эти дни. Допрашивали его второй заместитель наркома внутренних дел СССР комиссар госбезопасности 2-го ранга Л. Н. Бельский, начальник 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Н. Г. Николаев-Журид и помощник начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР капитан госбезопасности М. А. Листенгурт[1187]. Все трое незадолго до того стали, как принято было в те времена говорить, «орденоносцами» (у Бельского и Николаева – ордена Ленина, у Листенгурта – Красной Звезды). Ордена они получили за ликвидацию «военно-фашистского заговора»[1188].

Применяли ли к Балицкому методы физического воздействия? Сомневаться в этом не приходится. Во время своих поездок по стране Лев Николаевич Бельский (он же Абрам Михайлович Левин) призывал подчиненных не церемониться с арестованными. Так, в августе 1937 г. в Киеве, по словам тогдашнего начальника отделения 5-го отдела УГБ НКВД УССР младшего лейтенанта госбезопасности А. Р. Долгушева, «Бельский всем дал ясную установку на оперативном совещании работников наркомата: “Шпик или участник организации, все равно он будет расстрелян. Так, чтобы взять от него, – дайте ему в морду”. Все с одобрением отнеслись к этому»[1189]. В Сталино, по словам местных чекистов, второй заместитель наркома внутренних дел СССР тоже «давал установки избивать арестованных» [1190].

В правдивости таких свидетельств нет сомнения, ведь М. П. Фриновский характеризовал Н. Г. Николаева-Журида и М. А. Листенгурта как «следователей-колольщиков», которые «бесконтрольно применяли избиение арестованных, в кратчайший срок достигали “показаний” и умели грамотно, цветисто составлять протоколы»[1191]. А ближайший помощник Н. И. Ежова старший майор госбезопасности И. И. Шапиро утверждал, что «Николаев и его группа были для Ежова самыми надежными, и в то самое время, самыми беспринципными, готовыми на все. Они не стыдились никаких средств, шли на прямую фальсификацию дел и свидетельств»[1192].

Позднее Ежов, правда, характеризовал Николая Галактионовича Николаева-Журида как «продажную шкуру, которую нужно покупать»[1193]. И покупал. По словам бывшего начальника Административно-хозяйственного управления НКВД СССР старшего майора госбезопасности С. Б. Жуковского, Николаев-Журид часто требовал у него «то лучшую дачу, то помещения жены в особо хороший санаторий, то предоставления лучшей машины»[1194]

О том, как оформлялись протоколы в 5-м отделе ГУГБ НКВД СССР, рассказал позднее Ф. П. Малышев, возглавлявший в 19371938 гг. 7-е отделение этого подразделения: «Тогда был порядок, при котором записи от руки не велись, а все вопросы и ответы писались на заметки, на основании которых составлялся протокол, а заметки уничтожались. Составленный таким образом протокол давался на корректировку начальнику. Николаеву, или Листенгурту, и после корректировки отпечатывался на машинке и давался на подпись арестованному»[1195]. М. А. Листенгурт отличался своим умением красочно составлять протоколы, умело выстраивая цепочку взаимных связей между арестованным и его мнимыми сообщниками и используя при этом метафоры и образные выражения[1196].

Михаил Александрович (Аронович) Листенгурт был основным следователем по делу Всеволода Балицкого и являл собой яркий образец чекиста, сделавшего блестящую карьеру во времена ежовщины[1197]. О методах работы Листенгурта поведал бывший нарком внутренних дел УССР Александр Иванович Успенский, у которого тот в феврале-апреле 1938 г. возглавлял 5-й отдел УГБ НКВД УССР: «Листенгурт путем фальсификации следствия по неосновательно арестованным командирам еще больше расширил арест. На Украину Ежов повез с собой бригаду в составе Листенгурта и других работников (речь идет о приезде наркомвнудела СССР в феврале 1938 г. в Киев. – Прим. авт.). В Киеве каждый из этой бригады занимался тем, что подбирал и фальсифицировал материалы для арестов и давал их на санкцию Ежову, который в пьяном виде, не читая материалов, санкционировал аресты. Особенно отличался в этом отношении Листенгурт. Приносил Ежову громадные списки командиров и политработников, а беспробудно пьяный Ежов подписывал их, не зная даже на сколько человек он дает санкцию»[1198].