Гимн шпане

Несмотря на все усилия, я не удержался от capказма и отметил, что она, видно, с толком провела время. Но Мари-Пьер совершенно не смутилась, напротив, радужно улыбнулась, это совсем не то, что ты думаешь, говорит, я нашла, работу,

— В рекламном агентстве; бывший муж Сары— это она нас познакомила — сразу меня взял, я начинаю в понедельник.

Во мне словно что-то оборвалось, мы шли через стоянку, за нами Бруно, держась на приличном расстоянии. А как же «Экстрамиль», ты все бросаешь, так это надо понимать? Она пожала плечами: пока не знаю, но согласись, с моим уходом ничего особенно не изменится.

Она меня убила, без ножа зарезала, я сказал, что, в общем, да, наверное, но внутренне негодовал — вот к чему привела болтовня с Сарой, я не сомневался, кто внушил ей эту блажь — уйти от меня, однако сил бороться не было, улыбаясь и не показывая своих чувств, я думал: ничего, вы еще пожалеете.

Нас уже ждали в ресторане, на острове Гранд-Жатт, где в зале под потолком висел скелет диплодока, а за столами загорелые педики трясли своими лохмами, улыбаясь во весь рот; Бруно с приятелем поцеловались, извините, с мужиками не целуюсь, сказал я, редактор засмеялся, я тоже, насколько Марк выводил меня из себя, настолько редактор сразу мне понравился, мы уселись, я прекрасно видя, что все с любопытством на меня косятся, несчастный случай? — поинтересовался Марк, я не стал врать: да, вроде того; подошел официант, чтобы принять заказ, у здешних блюд были затейливые названия, например, креветочный коктейль в подливе из зелени или суфле из лягушачьих, лапок в миндальном ложе.

По знаку Марка редактор достал внушительную папку, у Мари-Пьер округлились глаза — это что, наше ревю? Увидев обложку, даже я, хотя мыслями был далеко отсюда, воскликнул: вот здорово, ты только посмотри, наши имена большими буквами! Да, теперь вы — автор, улыбнулся он.

Официант принес закуски, в моей тарелке сиротливо лежали два помидорных кружочка, каперсы и тонкая полоска феты, что в меню значилось как «тушеные помидоры с гарниром от шеф-повара»; вот блин, я думал это аналог помидоров с моцареллой, а на самом деле они были вареные, и моцарелла каким-то образом превратилась в фету — не отрава, конечно, но и не еда, а черт знает что. Марк тем временем облизывал губы.

— Вам нравится?

— Очень, — сказала Мари-Пьер, она все не могла оторваться от книжки, — просто супер.

Заметив мой не очень довольный вид, он спросил: а вы что скажете, мы не слишком обкорнали ваш текст? Я его успокоил — напротив, все замечательно, остальные поэты тоже производят приятное впечатление. Он хвастливо выпятил губы, мол, еще бы, мы стараемся не ударить в грязь лицом. Я сделал большой глоток воды, вкус феты совершенно не сочетался с легкой кислинкой отварных помидоров; о себе наш издатель мог говорить часами, между прочим, в отличие от большинства коллег, он пробивался сам, начав с работы в рекламе, оператором — так что Шестой округ [59] не совсем моя сфера, признался он, то и дело приветствуя взмахом руки кого-нибудь из знакомых в разных концах ресторана. Ну конечно, здесь была его вотчина, среди педиков и двойников Мадонны он чувствовал себя как рыба в воде. Мари-Пьер передала мне ревю и вдруг — я глазам своим не поверил — тоже с кем-то поздоровалась; ты что, его знаешь, спросил я, кто это такой? Тем временем мужик подошел к нашему столику — загорелый, с серебристой шевелюрой, — надо же, как тесен мир, мы обменялись шаблонными фразами, и он сел за столик поодаль; это ваш знакомый, изумился Марк, да, говорит Мари-Пьер, в понедельник я начинаю стажировку у него в агентстве. Марк был поражен: поздравляю, это большая удача, работая с ним, вы пройдете хорошую школу. Сборник и впрямь был сделан на совесть, черный шрифт на красном фоне — «Удивительное ревю, или Изыски слова», мое стихотворение в паре с фотографией пьянчужки располагалось между текстами двух более известных авторов, и, должен заметить, я был удивлен, думал, они принесут что-нибудь непритязательное или будут тянуть сто лет, надеясь пустыми обещаниями держать меня на крючке, но ошибся, они сделали все на высшем уровне, можно даже сказать — идеально. Мне никак не удавалось улучить момент, чтобы заговорить о втором проекте, интересующем всех, но Марк начал сам — Мари-Пьер ушла в туалет, и, обменявшись взглядом с Бруно, он спросил меня: кстати, по поводу основной причины нашей встречи, как настроены ваши партнеры?

— Положительно.

Не обращая внимания на боль в мышцах, я выдавил улыбку, весьма положительно. Он с видимым облегчением вздохнул всей грудью, и Бруно обрисовал мне ситуацию: Марк рассчитывал на «Канал+», но там сменился главный продюсер, а новый отказывается выделить деньги, что очень глупо с их стороны, поверь, проект действительно стоящий. Я отодвинул тарелку, даже десерт был так себе — рулетик с пикантным кремом и в придачу, абсолютно не в кассу, шоколадное пирожное.