Читаем Гитаговинда полностью

Характерный стилистический прием, объединяющий большую часть «лирических» песен поэмы, — последовательно проводимый контраст между внутренним состоянием героя и какими-либо деталями окружающей его обстановки. Таковы, например, контрастирующие мотивы III (чарующая весна — тяжесть разлуки); V (веселье Кришны — обида Радхи); VII (гнев Радхи — скорбь Кришны); IX (скорбь Радхи — красота ее внешности и окружающей природы); X (красота природы — тоска Кришны); XII (томление обессилевшей Радхи — неторопливость Кришны); XIII (красота природы и нарядов — источник мучений для Радхи); XVI (страдания Радхи — благополучие соперницы); XVII (мольбы Кришны — следы его неверности и гнев Радхи); XVIII (гнев Радхи — очарование Кришны); XIX (красота Радхи — ее гнев); XX (готовность к любовному наслаждению — стыдливость Радхи). Подчас контраст, непосредственно в песне не выражаемый, подсказывается ее контекстом (например, в XX). Исходя из субъектов этих противопоставлений, можно условно выделить в приведенных примерах 3 типа контрастов, в известной степени сменяющих друг друга по ходу действия: 1. Человек—природа (III, IX, X, XIII); 2. Человек—человек (V, VII, XII, XV, XVII, XVIII) и 3 (отчасти сочетающийся с первыми двумя типами) — контраст, «замыкаемый» на одном человеке (IX, XVII, XIX, XX)[46].

Больше всего песен принадлежит подруге (10: III, IV, VIII—XII, XVIII, XX, XXI), затем —Радхе (8: V, VI, XIII—XVII, XXIV) и меньше всего — Кришне (3: VII, XIX, XXIII). 3 песни (I, II, XXII), как уже говорилось, идут от автора. В каждой части, кроме последней, говорит лишь какое-нибудь одно лицо: в 1, 4—6, 9, 11 — подруга; во 2, 7, 8, 12 — Радха и в 3, 10, 12 — Кришна. Можно заметить, что чаще всего (в 18 песнях) в действии участвуют 2 лица (в 10 песнях — Радха и подруга, в 5 — Радха и Кришна, в 3 — подруга и Кришна). В двух случаях (IV, XXI) присутствуют все трое, но Кришна находится поодаль и не участвует в разговоре. В одном случае (VII) присутствует лишь Кришна и в одном (XIII) — лишь Радха. Чаще всех присутствующее лицо — Радха — в 18 песнях (кроме VII—IX и XII), затем подруга — в 16 (кроме VII, XIII, XIX и XXII—XXÏV) и реже всех Кришна — в 11 (IV, VII—IX, XII, XVII, XIX, XXI—XXIV).

Х.Лассен[47] предлагал делить весь текст на пролог (I—II песни) и 7 частей: 1 часть (III—VI) — измена Кришны, ревность Радхи, ее просьба привести возлюбленного; 2 (VII—IX) — раскаяние Кришны, страдания покинутой Радхи; 3 (X—XII) — уговоры подруги, склоняющей Радху на милость к Кришне, а затем побуждающей его идти к Радхе; 4 (XIII—XVI) — горе одинокой Радхи ночью; 5 (XVII—XVIII) — гнев Радхи на Кришну и уговоры подруги; 6 (XIX—XXI) — новые мольбы Кришны и ободряющие слова подруги; 7 (XXII—XXIV) — соединение влюбленных. Такое семичастное деление, по его мнению, соответствует древнеиндийским канонам и позволяет рассматривать поэму в качестве сценического произведения. Однако это, пожалуй, единственный аргумент в пользу такого членения. Разумеется, наряду с оригинальным 12- или 13-частным (первые две песни, действительно, целесообразно рассматривать как пролог) делением может представить интерес членение и по другим принципам, отличающим построение поэмы. Можно, например, продолжая аналогию со сценическим произведением, взять за основу изменение в составе присутствующих лиц («явление»), что даст (не считая I—II) 15 частей (III: П[48] -> P; IV: П Р; V—VI: Р П; VII: К; VIII—IX: П К; X—XI: П -> P; XII: П -> К; XIII: P; XIV—XVI: Р П; XVII: P К; XVIII: П Р; XIX: К -> P; XX: П P; XXI П -> Р; К; XXII—XXIV: К — Р; Р К). Критерий «смены декораций» сокращает это число, по-видимому, до 8 (III—IV лес; V—VI беседка Радхи; VII—IX беседка Кришны, X—XI беседка Радхи; XII беседка Кришны; XIII—XX беседка Радхи; XXI перед беседкой Кришны; XXII—XXIV беседка Кришны[49]). Исходя из времени действий, можно выделить III—XII (первый день); XIII—XVI (ночь); XVII—XXIV (второй день; здесь XVII и, по-видимому, XVIII — утро; XIX—XXIV — вечер).

Вместе с тем отдельные особенности заставляют более внимательно отнестись к известному нам 12-частному членению. Такова определенная симметрия в построении двух половин поэмы, как бы образующих два цикла (по 12 песен в каждом), с известными совпадениями в размерах соответствующих частей (ср. 1 и 7) и во времени действия: 6 (XII) завершает первый день действия; 12 (XXIV) — второй; последнее, быть может, позволяет лучше понять функцию первой строфы (1.1), непосредственно не связанной с последующим содержанием — упоминание здесь о ночи, пугающей одинокого Кришну (оно, возможно, перекликается с 6.12 — заключительной строфой первой половины), как бы служит параллелью к самому началу второй половины (7.1), где также говорится о наступлении ночи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги

Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги