Гитлер и Габсбурги

Ни одного из братьев официально ни в чем не обвиняли. Но герцог Гогенберг, заключенный номер 13742, носил на своей робе зеленый треугольник – знак «задержанного под стражей для обеспечения безопасности». Принц Эрнст, заключенный номер 13741, попал в категорию «политических преступников» за нападение на венское представительство немецкого туристического бюро. «Антинемецкое поведение» принесло ему красный знак террориста[700]. Всю зиму Эрнст убирал снег от дверей штаб-квартиры СС, посыпал песком и пеплом дорожки, по которым ходили офицеры гестапо[701]. Это было жуткой пародией на то, что когда-то Гитлер разгребал снег перед отелем «Империал», готовясь к встрече членов правящего дома империи Габсбургов.

Братьям поручили чистить отхожие места; они все время убирали и вывозили нечистоты из вечно переполненных лагерных туалетов. Для работы им выдали только черпак[702]. Очевидец писал: «Их впрягали в повозку с нечистотами, точно вьючную скотину. Погонщик из уголовных немилосердно хлестал их, гоня от одной уборной к другой: они накладывали экскременты в корзины и везли их на свалку»[703]. Другой свидетель вспоминал:

Вскоре стали поговаривать, что это сыновья Франца-Фердинанда, убитого в Сараево. В повозке была чуть ли не тонна дерьма. Эсэсовцы остановили их, начали насмехаться. Потом кто-то подобрал плоский камень, братьев заставили наклониться над кучей и швырнули в нее камень так, что он забрызгал их лица экскрементами[704].

После войны узник Дахау Леопольд Фигль, такой же, как и они, «политический преступник», писал, что видел сам, как братья Гогенберг заполняли отходами человеческой жизнедеятельности, тащили и опустошали свою двухколесную повозку:

Лишенные всех титулов и званий, видя перед собой смерть ежедневно, ежечасно, они переживали немыслимое унижение не с высокомерной гордостью представителей «расы господ», а с непоколебимым, суровым достоинством наследников древнего рода, которым судьбой было предназначено служить и править… Они делили с нами каждый кусок, каждый глоток воды и были самыми приятными из наших товарищей[705].

А вот еще одно свидетельство:

В них было спокойное, радостное, удивительное достоинство, неистребимое чувство юмора, нерушимая солидарность. Система стравливала людей, заставляла одних смотреть на других свысока, но Гогенберги ясно давали понять, что они делать этого не будут[706].

Братья выполняли все приказы своих гестаповских мучителей. Вернее сказать, все, кроме одного. Они решительно отказывались ненавидеть людей, бывших с ними в заключении, в том числе и евреев. 10 ноября 1938 г. в Германии и Австрии были разгромлены еврейские синагоги, дома и лавки. Это произошло печально известной «Хрустальной ночью», или «Ночью разбитых витрин», но бесчинства продолжились и днем. Полицейские, пожарные, соседи стояли поодаль и только смотрели, как выгорали дотла шестьдесят две австрийские синагоги, как громили еврейские кладбища, как налетали на еврейских мужчин, женщин и детей, как их избивали и грабили[707].

Шесть тысяч австрийских евреев отправили потом в Дахау. Охрана с каким-то особым злорадством издевалась над ними, мучила, убивала. Если человек пересекал черту, проведенную в пыли, или не надевал лагерную кепку, его расстреливали на месте. Порой охранники срывали головной убор с какого-нибудь еврея и швыряли его в запретную зону, а это означало немедленную гибель несчастного. В лагере шептались, что так поступили с престарелым евреем, некогда знаменитым комиком. Эрнст тут же подпрыгнул, поймал шляпу и вернул ее остолбеневшему владельцу. Охранник прицелился, но не стал стрелять[708].

Максимилиан уважал многих сотоварищей-узников: евреев и Свидетелей Иеговы за искреннюю веру; легионеров Иностранного легиона за стоическое мужество в телесных страданиях, коммунистов и республиканцев за силу политических убеждений[709]. Каждый человек, в том числе и Макс, находил способы спокойно противостоять нацистам. Как-то после длинного рабочего дня Макс складывал инструменты в большой деревянный ящик и вдруг услышал, что к нему кто-то бежит. Из-за угла вылетел перепуганный цыганенок. Они взглянули друг на друга, Макс тут же открыл ящик, мальчишка запрыгнул в него, а Макс опустил тяжелую крышку и закрыл ее на амбарный замок. Вскоре мимо пролетел разъяренный охранник с видом охотничьей собаки, которая потеряла след. Макс слышал, как тот изрыгал ругательства и клялся, что наутро убьет цыганенка.

В тот же вечер Макс выскользнул из барака (а это каралось расстрелом на месте), пробрался через весь лагерь, отпер замок и откинул тяжелую крышку. Цыганенок выпрыгнул из ящика и исчез в темноте. Весь следующий день Макс раздумывал, не выполнил ли охранник своего обещания и не убил ли мальчика. Он, может быть, подарил цыганенку несколько лишних часов жизни, но и это было достижение. Именно такие небольшие победы делали жизнь в Дахау переносимой[710].

16. Сделка с дьяволом