Гитлер: мировоззрение революционера

Десятью днями позже в разговоре с дуче Гитлер заявил: «Сталин совершенный автократ, и если бы сейчас, в 1940 г., вместо Сталина посадить какого-либо российского царя образца 1540 г., то ничего бы не изменилось. Только стали бы во всевозрастающей мере выгонять евреев из центральных органов российского государственного управления. <…> И тем самым большевизм сбросил бы свое московитско-еврейское и интернационалистcкое обличье и стал бы просто славянским московитством»[1883].

Разумеется, подобные высказывания имели целью развеять сомнения, возникшие у итальянского союзника по поводу германо-советского пакта, подписанного в августе 1939 г. Гитлер счет необходимым оправдать свое рандеву с СССР. Тактический же элемент его аргументации остался с очевидностью прежним, ибо Гитлер на самом деле не был готов отказаться от своих планов расширения «жизненного пространства» в силу изменения своих представлений о Сталине. Такая аргументация (независимо от тех выводов, которые он предпочитал из этого делать), однако, вполне соответствовала его убеждениям. Схожим образом рассуждал он и 12 января 1940 г. в разговоре с Геббельсом: «Фюрер считает, что большевизм — это вполне соответствующее сегодня славянству государственное устройство. <…> Сталин сегодня — это современный Иван Грозный или, пожалуй, Петр Великий. А то, что страна не смеется, то этого она не делала и при царях. Только с тех пор правящая верхушка исчезла и была заменена типичными славянами»[1884].

О том, что Гитлер действительно был убежден во внутренней трансформации Советского Союза (при этом отнюдь не следует переоценивать тактическую и ситуационную функцию его высказываний), свидетельствует прежде всего тот факт, что даже после нападения на СССР он оставался верным своей новой оценке Сталина. Так, во время одной из застольных бесед в ночь на 6 января 1942 г. он заявил: «Сталин здесь выступает как человек, который намеревался помочь большевистской идее одержать победу. На самом же деле он — только лишь Россия, продолжение царского панславизма! Большевизм является для него средством достижения цели: он служит маскировкой перед взорами германских и романских народов»[1885].

В разговоре 23 марта 1942 г. он сказал, что «Сталина нужно уважать уже за то, что он не допускает „еврея“ к искусству»[1886]. А 24 июля 1942 г. Гитлер рассуждал так: «Сталин также вовсе не скрывал от Риббентропа, что он только и ждет того момента, когда достаточно созреет его собственная интеллигенция в СССР, чтобы покончить с использованием еще необходимого ему сегодня еврейства в правящих кругах»[1887].

24 августа 1942 г. он утверждал, что Сталин использовал евреев «только для того, чтобы устранить интеллигенцию на Украине». А потом якобы он «отправил в Сибирь целые поезда евреев»[1888]. И уже оглядываясь назад, Гитлер заявил 26 февраля 1945 г., что полагает, будто Сталин, как «реалист», освободился «от яичной скорлупы туманной марксистской идеологии», которую «отныне будет держать в запасе в качестве опиума для чужих народов. Жестокость, с которой ликвидировалась еврейская интеллигенция после того, как она выполнила свою задачу разрушения царской империи, казалось, подчеркивала это предположение. Нужно, по-видимому, считать, что Сталин своевременно хотел позаботиться о том, чтобы эти еврейские интеллектуалы не заразили уже мерещившуюся ему великорусскую империю, создание которой составляло цель панславизма и которая по сути своей являлась лишь духовным наследием Петра Великого»[1889].

Когда Гитлер пришел к этой новой оценке Сталина и СССР, сказать с уверенностью нельзя. Уже во «Второй книге», написанной в 1928 г., он намекнул на возможность подобного развития в России: «В любом случае вполне мыслимо, что в России произойдет сама по себе трансформация большевистского мира изнутри постольку, поскольку еврейский элемент, видимо, в большей или меньшей мере может быть вытеснен русским национальным»[1890].

В последующие годы Гитлер все же весьма скептически относился к возможности такого развития[1891]. Он решительно отвергал распространенное в «народных» кругах мнение, будто Сталин освободился от «жидов» и проводит националистскую русскую политику. Такое «позитивное» восприятие России было широко распространено в кругах сторонников «консервативной революции». Для приверженцев этого в то время влиятельного в Германии ителлектуального течения Россия была не «марксистским» государством, а скорее образцовым примером вновь открытых национальных ценностей.

«Живая действительность восторжествовала в России над сухой теорией, русское своеобразие все больше и больше преодолевало чужеродные западные тела „петровизма“ и марксизма»[1892].