Гитлер: мировоззрение революционера

Пропагандируемое Максом Вебером разделение фактов и ценностей, гласит эта аргументация, не может поэтому соответствовать политическим предметам. Да ведь и вовсе невозможно исследовать социальные феномены, не вынося оценочных суждений. Постановка вопросов исторической науки, например, всегда определяется ценностями. Но это означает, что не логика, а субъективные интересы формулируют базовые понятия исследований. Разделение субъективных и объективных элементов не может быть поэтому реализовано ни в исторической науке, ни в общественных науках. Даже в сугубо описательных высказываниях всегда неизбежно присутствуют оценочные суждения. Следствием прямо понятой свободы от оценочных суждений являются ценностный нигилизм и моральное равнодушие. Бесчеловечные деяния не могут больше быть охарактеризованы как бесчеловечные. Постулат свободы от ценностных суждений вынуждает ученого совершенно нейтрально изображать события в концентрационных лагерях, лишая права определять их как жестокость. С таким подходом в конечном итоге выходишь на ту точку, «за которой сцена затемняется тенью Гитлера» (Лео Штраус).

При этом работающий эмпирически историк, заговорив о коррупции, группах интересов или поведении государственных мужей, неизбежно занимает оценочную позицию, поскольку подобные феномены конституируются вообще только за счет оценочных суждений. Чтобы иметь возможность отличить тиранический режим от демократии, а настоящую этику от всего лишь стиля жизни, нужно все-таки иметь чутье для их различения; однако это чутье с необходимостью включает и оценочное суждение. Другие приводят еще более радикальные аргументы, говоря, что невозможно представить себе свободную от оценок историческую науку, поскольку ничто не свободно от оценок. При изображении политических институтов и их решений описание, объяснение и предписание всегда идут рука об руку. Кроме того, все дефиниции возникают на нормативной базе.

Эти и подобные аргументы, с которыми предположительно хотя бы частично согласится немало историков, проходят, однако, мимо сути дебатов об оценочных суждениях. Бесспорно, что как при выборе предметов исследования и формулировке вопросов для исследования, так и при решении о том, какие аспекты предмета исследования рассматриваются в качестве важных, оценки играют роль так же, как и при интерпретации и использовании результатов исследования. Даже для внутренних научных критериев принятия решения («Этому источнику можно доверять?» или «Правильно ли рассчитан валовой общественный продукт?») оценки играют роль, которую не следует приуменьшать. На деле для большинства сторонников постулата о свободе от оценочных суждений речь идет скорее о нейтрализации предубеждений, которые могут исказить научный вывод.

Что определения могут быть получены (и) на нормативной базе, не является решающим доводом. Бесспорно, что в том или ином случае они вполне могут возникнуть на основе ценностных предпочтений. Но они ничего не говорят о мире. Это делают только высказывания, которые могут быть истинными или ложными. Дефиниции определяют использование понятий, то есть представляют собой конвенции. Если бы я назвал двойное государство Эрнста Френкеля овомальтиной и слово «овомальтина» сразу же определил как понятие «двойное государство», это ничего не изменило бы в моем высказывании о признаках дуальной системы господства национал-социализма. Дефиниции имеют исключительно функцию внутри соответствующих систем высказываний, в которых они используются. Оцениваются они в рамках эмпирико-аналитически ориентированной историографии исключительно на основе их плодотворности и логических качеств, как то: однозначность, непротиворечивость, экстенсиональность или интенсиональность, а говоря аналитическим языком, исключительно на основе их лексического, а не коннотативного, значения, т. е. по тому, какие еще качества резонируют или могли бы резонировать в данном понятии.

Сутью эмпирико-аналитической позиции в вопросах оценочных суждений, которую я здесь представляю, является вовсе не предположение, что свободное от оценок исследование является простым и возможно без всяких усилий, или что этот идеал может быть достигнут в реальности отдельным исследователем, а доказательство, что ввиду логической пропасти между фразами, означающими факт, и фразами, означающими долженствование, оценочные суждения не могут быть выведены из высказываний о фактах.