Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов

Хотя она признавала, что порой здесь еще встречается удивительная бедность, но все же настаивала, что делается все возможное, дабы её искоренить. Сталин подавал пример сам и жил скромно, рабочие были счастливы в своем государстве рабочих, а «сознательность и идеализм, спящие в большей части человечества, теперь оживают и пробуждаются во мне». Это не мешало ей хвастаться, что во время круиза по Волге ей на корабле подавали икру три раза в день, а также «замечательные сытные русские супы, прекрасное мясо, масло, мороженое, рыбу». Она также «изумлялась тому, что все хорошее в жизни распространяется на большую часть населения». В отличие от Германии, добавляла она, Россия «почти демократическая страна» и никому не угрожает.

Несмотря на свои новые антинацистские и просоветские убеждения, Марта оставалась все той же женщиной, как только дело доходило до романтических приключений. Вернувшись в Германию, она, как всегда, была готова начать общаться с любым мужчиной, который показался ей эффектным, – каковы бы ни были её убеждения. Так вышло и с Томасом Вулфом, чей роман «Взгляни на дом свой, ангел» прогремел в Германии не меньше, чем в других странах. Когда молодой, но уже знаменитый писатель в 1935 г. был в Берлине, к нему относились как к герою-победителю. По прибытии в Берлин в офисе American Express его встретило огромное количество писем, телеграмм и телефонных сообщений от журналистов, дипломатов и почитателей, которые все хотели встретиться с ним. Рассказывая про все это в письме своему издателю Максу Перкинсу, Вулф с изумлением отмечал, что «уже как минимум две недели я знаменит в Берлине».

Как писала Марта, «Том высок, шести футов и шести дюймов росту, у него лицо настоящего великого поэта. Он гулял по улицам и не представлял даже, какой эффект производил… Для оказавшихся в изоляции интеллектуалов Германии Томас Вулф стал символом прошлого, когда великие писатели были великими людьми». Вулф посещал уже Германию в середине 1920-х, и его приятные воспоминания о тех временах в сочетании с недавними литературными успехами делали для него Берлин своего рода волшебным городом. В своем письме Перкинсу из Берлина он сообщал: «Я вновь полон жизни и энергии…» Он наконец закончил новый роман, «О времени и о реке», и теперь наслаждался восхищением немцев, посещая вечеринки, где всегда оказывался в центре внимания.

«Частично некритичное отношение Тома к нацизму было связано с его собственным состоянием делирия», – писала Марта. Нетрудно понять, почему она была склонна прощать такое поведение: она сама любила сопровождать знаменитостей вроде Вулфа по городу и даже добавила его в свой список завоеваний. Это был полный конфликтов роман, особенно с учетом того, что Марта не одобряла пьянство Вулфа. Спустя много лет Ледиг-Ровольт, сын немецкого издателя Вулфа, рассказал во время интервью, что он как-то разговаривал с Вулфом о Марте. Вулф тогда сказал ему, что Марта «порхала вокруг его пениса как бабочка».

Вулф указывал, что замечал «кое-что подозрительное» во время своего визита в Германию в 1935 г., но его очарованность хорошим приемом продержалась вплоть до его возвращения летом следующего года: только тогда он начал признавать, что же нацистская власть означала на самом деле. В интервью, которое Ледиг-Ровольт организовал для Berliner Tageblatt, он все еще весьма поэтично отзывался о прекрасных сторонах Германии. «Если бы не было Германии, её стоило бы придумать, – говорил он. – Это чудесная страна. Я знаю Хильдесхайм, Нюрнберг, Мюнхен, немецкую архитектуру, сам дух места, его великую историю и искусство». Но, как поясняла Марта, Вулф вернулся в Германию «гораздо более трезвым человеком, на сей раз заинтересованным разобраться, что же скрывается под внешним успехом и эффективностью нацистов».

После этого визита Вулф написал новеллу «I Have a Thing to Tell You», которая была издана в течение трех выпусков New Republic в марте 1937-го; позже он переработал её, сделав частью книги «Домой возврата нет», опубликованной уже после его смерти от заболевания мозга в 1938 г., когда ему не было еще и тридцати восьми лет. Новелла является откровенно автобиографической, если говорить о чувствах Вулфа по поводу Германии. Это рассказ американского писателя, покидающего Германию: «Эта великая страна навсегда оставила отпечаток на моей душе в детстве и в юности, когда я даже еще не видел её… Я был здесь дома, она была во мне».

Но рассказчик понимает, что в последний раз покидает эту Германию. Его немецкий друг боится, что может потерять работу, любовницу и даже жизнь, потому что эти «тупые люди» – нацисты – способны на что угодно. В то же время он предупреждает американца, что тот не может написать полной правды об увиденном, потому что власти тогда запретят его книги и уничтожат его репутацию. «Надо писать то, что должно писать, – отвечает его альтер эго. – Надо делать то, что должно».