Гюнтер Шидловски

Мастер . – Пфлюгер!

Пфлюгер . – Я здесь!

Мастер . – Почему молчал?! Почему не вставал, когда я тебе щелкал пальцами?

Пфлюгер . – Я не понимаю, Мастер…

Мастер . – Что ты не понимаешь?

Пфлюгер . – Вот мы отсели…

Мастер . – Ну!

Пфлюгер . – Отсели и значит, друг друга не ощущаем.

Мастер . – Ну!

Пфлюгер . – Так как же быть с четвертым измерением? Как же ощущать друг друга, если отсели? Как же работать вместе? Как же ощущать, если отсел? Кроме того, почему я должен был вставать при щелканьи пальцев?

Диц . – Я, кажется, понял, Пфлюгер! Понял! Это пятое измерение! Понимания друг друга на расстоянии, понимания жеста, взгляда, щелканья пальцами, если этого требуют обстоятельства.

Мастер . – Отлично, Диц, отлично! Вот это ответ. Вот это действительно работа мозга!

Диц . – Пфлюгер, друг! Как я угадал!

Пфлюгер . – Я рад за тебя, Диц. Я не понимаю, но я рад за тебя, друг! У тебя так хорошо получается.

Диц (на радостях обнимая Пфлюгера) . – Пфлюгер, друг, такой успех! Я сам не ожидал, что так получится. Не ругайте, пожалуйста, Пфлюгера, Мастер, у него тоже получится. Я уверен. Я ему помогу.

Мастер . – Ну что ж, Диц, надеюсь на вашу товарищескую поддержку. Объясните всё как следует своему другу. И не забудьте напомнить, что Баумштайн ему идет пока авансом, а там посмотрим! Чтобы мне не пришлось выгонять его в разгар похорон. Ладно, а теперь сосредоточьтесь, проникнитесь территорией.

Диц и Пфлюгер ложатся рядом, лицами к земле.

Штаубе! Замкни их!

Штаубе ложится сверху Дица и Пфлюгера, поперек.

А я пока схожу к парадной арке. Кажется, уже слышу скрип колёс приближающегося катафалка. (Уходит.)

Диц счастлив, Пфлюгер растерян, Штаубе, как и прежде, с безразличием ко всему.

Диц . – Здорово! Здорово! Пятое измерение! Нащупал! Сам! Без подсказок! Ты знаешь, о чем я сейчас подумал, Пфлюгер? А ведь Гюнтер Шидловски и в самом деле гениальный человек. Благодаря ему я открыл для себя много общего в профессии, о которой я мечтал, и в профессии, которой сейчас овладеваю. Концертмейстер – по сути дела тот же могильщик. Та же дисциплина. Публика. Много цветов. Трогательные слезы. Конверты с деньгами. И ключевая фраза: «Нас принято благодарить!» Так что жалеть не о чем. (Смотрит на озадаченного Пфлюгера.) Да и твоя профессия, дружище, очень хорошо перекликается с могильным делом. Скальпель – лопата. Ленты – бинты. Жимолость – дезинфекция хирургического помещения. А все эти замечательные движения Шидловски между могильными плитами! Они напоминают мне движения врача между койками в общей палате. И вас, лекарей, насколько я знаю, тоже принято благодарить. Пфлюгер . – Да. Наверное, ты прав, Диц.

Диц вспоминает про Штаубе, который лежит сверху.

Диц . – Интересно, а Штаубе… А Штаубе проводит параллель между тем, кто он есть сейчас и кем был раньше? Я до сих пор почему-то убежден, что он бывший полковник.

Пфлюгер (вздохнув) . – Да какую там параллель? Он лежит-то перпендикулярно.

Диц . – Ну хорошо. Пусть перпендикуляр. Пусть проводит перпендикуляр между профессиями. (Обращаясь к Штаубе.) Штаубе, ты был полковником или нет?

Штаубе молчит.

Опять молчит. Штаубе, говори, не бойся! Не притворяйся глухонемым. Я знаю, что ты умеешь связывать слова. Своими ушами слышал, как ты заказывал кружку молока у трактирщика. Говори! Обещаем, что на этот раз не будем тебя бить. Не будем, Пфлюгер? Пфлюгер . – Не будем.

Штаубе молчит. Остекленелым взглядом по-прежнему смотрит в зал.