«Гласность» и свобода

Я говорил о том, что все мы на пепелище. Уничтожено, сожжено демократическое движение в России, в первую очередь «Мемориал» и «ДемРоссия» и именно поэтому и стали возможными преступления в Чечне. Что это мы – демократическая составляющая России – являемся виновниками войны и творящихся злодеяний. Но кроме Гайдара, как раз все те, кто уничтожил и «Демократическую Россию» и «Мемориал» как мощные общественно-политические организации, кто разрабатывал новую конституцию, по которой и Дума и Совет федерации стали совершенно бесправны и оказывались сторонними наблюдателями решений, принятых в Кремле, и сидели за этим «круглым» столом. Но, конечно, никто не хотел признавать себя виновным. Чтобы чуть меньше обидеть Сергея Адамовича, я гипертрофировал собственную вину, говорил, что сам десятки раз выступал за конституцию, которая и сделала возможным это преступление. На самом деле это было неправдой – меня уже года четыре близко не подпускали к радио, телевидению, газетам, и если пару раз меня кто-то и снимал, то только в попытке дискредитировать, а не для рекламы существующего режима, как более удобных остальных за нашим круглым столом. Закончил я так: «Если в новой России мы с Ковалевым опять окажемся на лагерных нарах – это будет вполне справедливо… Не думаю, что мы можем стать лучше, исправить то, что мы сделали так плохо. Но мы хотя бы можем научить на нашем примере других, наших детей».

Как всегда меня никто не поддержал. Ковалев всем своим видом показывал, что я должен как можно скорее закончить. Владимир Илюшенко – один из лидеров уже погибшей «Московской трибуны», как и все, обвинял во всем Ельцина. Я говорил, в частности о том, что Ельцин с его «биологическим инстинктом власти», может быть, и продолжал бы опираться на демократов, как-то прислушиваться к их мнению и не было бы этой войны, если бы сами демократы не уничтожили все, что служило им опорой. Увидев, что они ни на что не способны, Ельцин нашел себе других союзников.

Илюшенко говорить о нашей вине, как и все другие, не пожелал:

– Сергей Иванович Григорьянц говорил, что это мы заставили Ельцина сменить команду. А кто заставил Ельцина насиловать общество, вести войну в собственной стране?

Никто не хотел понимать ни личной ни коллективной вины.

На самом деле в этом своем захлебе – по-видимому, я уже чувствовал, что меня ждет через несколько часов, – в гипертрофированном преувеличении своей вины (я-то как раз не переставал бороться с разгромом демократических организаций, да и «Гласность» восстанавливал раз за разом) был, бесспорно, неправ: вина всех присутствующих была в другом – не в том, что они своей беспомощностью помогли тем, кто сейчас беспрепятственно убивал мирных жителей в Грозном, а в том, что несколько лет назад ошиблись (и упорствовали в своей ошибке), когда стало ясно, что теперь с их помощью, под их либеральные разговоры в России, как это происходило постоянно с семнадцатого года, пришли к власти убийцы, а демократы помогали им маскировать свою сущность, боялись сами себе признаться, с кем имеют дело. Мне, наименее обманывающемуся, предстояло убедиться в том, кто правит Россией, с кем я пытаюсь бороться, уже в ближайшие часы.

Убийство сына

Мы были заняты подготовкой к пятой конференции о КГБ. Тематика ее была сильно расширена: часть конференции была посвящена МВД как силовой структуре, значение которой все возрастало, в том числе благодаря войне в Чечне; другая часть была прямо сосредоточена на влиянии КГБ на внешнюю и внутреннюю политику России, причем впервые все более четко выделялась из общего лубянского фона Служба внешней разведки и ее деятельность внутри страны. Совсем новой темой была «КГБ и медицина». К широко известной теме – использования психиатрии в борьбе с диссидентским движением, за последние годы прибавились новые работы. Выяснилось, что советская психиатрия в качестве карательной службы использовалась в Советском Союзе, и частью продолжает использоваться в России в отношении когда-то сотен тысяч, а сегодня – вероятно, «всего» десятков тысяч людей, по тем или иным причинам неудобным властям, но малоизвестных, и потому совершенно незащищенных российских граждан. После нескольких попыток создания комитетом декоративных организаций, якобы защищающих от психиатрических репрессий, в конце концов в этой области начала работать (и продолжает, к счастью) серьезная профессиональная структура – Независимая психиатрическая ассоциация под руководством Юрия Савенко. Но и ему и «Гласности» и всем, кто хотел хоть что-нибудь делать в замиравшей общественной жизни, доставляли массу хлопот так называемые «психотроники» – десятки, если не сотни людей, хорошо организованных, которым КГБ помогал проводить конференции в Доме дружбы с зарубежными странами на Проспекте мира, хотя во всех своих бедах они обвиняли именно КГБ. Одни, явные сумасшедшие, утверждали, что ими «через зуб» управляют со спутника или с Лубянки. Савенко таких всегда очень сочувственно выслушивал и говорил, что может им помочь: