Главная роль

Не дождавшись криков восторга, актеры заключили, что чужеземец плохо знает латынь, а потому не в силах оценить юмора. Мог бы, конечно, похвалить их гениальную игру. Ну, что взять с варвара. Главное, заплатили щедро. Актеры покинули дом на Садовом холме, и уже за дверьми дружно наругали бесчувственных хозяев, не способных постичь великое.

Настала очередь второй труппы. Сервия с Игнемой вошли в атрий. Опустив глаза, Сервия спросила Максима, как ему понравилось зрелище.

— Отвратительно.

Сервия просияла. Явно порадовалась тому, что труды и деньги были потрачены зря.

Актеры второй труппы обещали представить сцену похищения золотого руна. Сетовали на тесноту, не позволявшую развернуть великолепные декорации. Атрий разгородили тонкой занавесью. В углах перед занавесью пристроились музыканты: двое мужчин и две женщины. Зазвучали свирели и кифары. Максим внимал с интересом: насколько античная музыка совпадает с представлениями о ней?

Мелодия была, быть может, несколько однообразной, но приятной для слуха. Чистой, прозрачной, напевной. Преобладали высокие ноты.

Занавесь отодвинули. Максим увидел дерево с повешенной на нем овечьей шкурой. Шкура отливала золотом. Появилась женщина в черном одеянии. За ней следовал мужчина. Он не успел сделать и десяти шагов, когда Максим понял, что видит настоящего актера. Руки его были пусты, но Максиму казалось — Язон сжимает факел. Поднимает повыше, желая оглядеться, опускает к самой земле, пытаясь скрыть свет. Ветер раздувает пламя, Язон отворачивается, чтобы языки огня не опалили лицо.

«Да, тут есть, чему поучиться».

Мелодия сделалась более причудливой, ясно послышались грозные ноты. От дерева отделилась фигура в замысловатом наряде. Несомненно, это был дракон, страж золотого руна. Раскинув руки, он покачивался из стороны в сторону, преграждая путь к руну.

Актриса, изображавшая Медею, была удивительно гибкой. Танец ее состоял в основном на стремительных пробежек, поворотов, плавных движений рук. Танцевали ее плечи, локти, кисти. Каждый палец на руке танцевал!

Максим взирал с любопытством, но, в общем, спокойно. После классического балета ничто не могло взволновать. Тот, кто видел Нину Тимофееву в «Спартаке»… Он точно наяву услышал медленную томительную мелодию. Эгина танцевала с тирсом[28]. Переступала мелкими шажками, обвивала тирс ногой, откидывалась назад, сжималась в комок, снова выпрямлялась, опираясь на жезл. От ее танца дыхание перехватывало, пересыхало в горле.

Медея плела заклинания, дракон засыпал. Внезапно резким, повелительным движением указывала Медея Язону на усмиренного стража.

Язон бросался вперед, дракон просыпался. Начинался танец-битва. Танцоры были великолепны, особенно — Язон. В руках его Максиму чудился разящий меч. Падая на одно колено, вскакивая, крутясь волчком, несся актер в бешеной пляске. Максим невольно вспомнил слова из книги о Хачатуряне: «Сумел преобразить кровавую трагедию силой Искусства».

Пронзенный дракон падал, Язон срывал золотое руно.

Максим аплодировал истово. Невольно посмотрел на Сервию: «Неужели осталась равнодушной?» Сервия сохраняла сдержанность, приличествующую римлянке, но щеки ее порозовели. Корнелия-Игнема веселилась откровенно, у нее вырвалось даже восклицание восторга.

По-своему одобрили и остальные.

— Какая походка! (Лавия о Медее.)

— Молодец, сплеча рубил! (Бестиарий о Язоне.)

— А я эту постановку еще в театре видел. Там дракон настоящий огонь выдыхал. Ну, тут без огня, но не хуже (Тит Вибий).

Актеры, покинув дом, дружно постановили: встретили людей щедрых, способных постичь великое.

Когда зрелище разобрали во всех подробностях, Максим спросил:

— Разве пьесы Эсхила не играют больше? Софокл и Еврипид забыты?

Сервия с Игнемой переглянулись и воззрились на Максима во все глаза. Он, не замечая их удивления, продолжал:

— А римские авторы? Плавт, Теренций? Тоже не в чести?

— Что же именно ты хотел посмотреть? — спросила Сервия.

— Ну, «Антигону» или «Прометея прикованного». (Вместо «прикованного» Максим сказал «связанного», но Сервия прекрасно поняла.)

Сервия поднялась и, остановившись против него, сказала:

— Ты не знаешь греческого языка… Не знал латыни. На каком же языке читал эти пьесы?

Максим тоже встал. Язык прилип к гортани. Не дождавшись ответа, Сервия возвратилась на свое место. Промолвила:

— Атлантида затонула давно. Иначе бы я решила… — Она помедлила и сказала другим тоном: — Пора возвращаться.

Лавия подала госпоже покрывало.

— Проводить? — спросил бестиарий.

Обращался к Максиму, но ответила Сервия:

— Не нужно, еще светло.

— Я провожу, — вмешался Вибий. — Мне по дороге.

Тут он охнул и схватился за коленку.

— Что случилось? — обеспокоилась Сервия.

— Ногу свело, — поморщился Вибий, украдкой показывая бестиарию кулак. — Пожалуй, задержусь.

Ни Максим, ни Сервия не стали уговаривать его поторопиться. Вышли из дома. Единодушно избрали дальнюю дорогу, в обход садов.