Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам

Душой разговора был Осип Максимович Брик, человек общительный и живой. Он удивительно цепко схватывал все особенности текущего литературного момента и умел быстро сформулировать явление, не переставая при этом быть весёлым, ровным и уравновешенным. Он так много читал, что казалось, будто он всё читал».

И ещё о квартире в Водопьяном переулке (по словам всё того же Петра Незнамова):

«Ходили мы туда ежевечернее. Там в то время бывали Асеевы, Штеренберги, Родченко, Варвара Степнова, Лавинские, Арватов, Каменский, Гринкруг, мы с Пальмовым, художник А.Левин, Рита Райт, Пастернак, Левидов, одно время приходили Рина Зелёная и композитор М.Блантер. Сёстры Владимира Владимировича бывали редко и больше днём, чем вечером.

Рину Зелёную заставляли петь, и она исполняла эстрадные песенки.

Слева от двери, как войти в комнату, стоял рояль, и, кроме Блантера на нём часто музицировал Осип Максимович.

Маяковский вёл разговоры, играл в карты, шутил, подавал необыкновенного своеобразия реплики.

За картами своему партнёру он заметил:

– Вот случай, когда два враждебных лагеря не противостоят, а противосидят друг другу.

Как-то ему несколько юмористически рассказывали, как тащился от города к городу, на манер грузовика, одноглазый Бурлюк, он, улыбнувшись, промолвил:

– Бедный Додя, через всю Сибирь – и с одним фонарём!».

Тем временем (28 сентября 1922 года) из Петрограда ушёл «философский пароход», первый пароход, на котором Советская Россия вышвыривала за рубеж не согласных с большевиками мыслителей.

1 октября вернувшиеся из Италии Айседора Дункан и Сергей Есенин покинули Францию и на пароходе «Париж» отправились из Гавра через Атлантику в Америку

А Москву Брик с Маяковским всё никак не покидали.

Бенгт Янгфельдт:

«По каким-то причинам запланированная на начало сентября поездка в Берлин была отложена, и Маяковский и Осип уехали только месяц спустя, через Эстонию; с немецкими визами проблем, очевидно, не возникло, но для того, чтобы они могли въехать в Эстонию, их официально сделали "техническим персоналом " советской дипломатической миссии в Ревеле».

Сообщая об Эстонии, Янгфельдт как-то не очень уверенно говорит про немецкие въездные визы, с которыми проблем, «очевидно, не возникло». Но как могли возникнуть какие-то проблемы у людей, которых «сделали» работниками советского представительства в Эстонии? «Сделать» такое могло только ГПУ, что лишний раз подтверждает наше предположение, что Владимир Маяковский стал гепеушником.

Этому есть ещё одно косвенное свидетельство – 2 октября 1922 года Маяковский написал заявление заведующему Производственным бюро Высших Государственных художественно-технических мастерских Вхутемаса и его издательства Ефиму Владимировичу Равделю. В этой бумаге речь идёт о том, что из-за плохой постановки дела издательство сорвало все сроки выхода в свет собрания сочинений поэта. И поэт уведомлял заведующего в том, что договор с издательством он расторгает. Но…

В самой последней фразе своего заявления Маяковский допустил оговорку, которая наводит на размышления. Вот эта фраза:

«Прошу немедленно произвести расчёт расходов но производству и разницу возвратить мне не позже четверга, т. к. в пятницу я уезжаю в служебную командировку.

Вл. Маяковский

2/Х-22 г.».