Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

Девушка, как кажется поэту, надеется, что её увидит «долларовый воротила» и осчастливит её. Но Маяковский завершает стихотворение вопросом:

«Как врезать ей

/ в голову / мысли-ножи,что русским известно другое средство,
как влезть рабочим / во все этажибез грёз, / без свадеб, / без жданий наследства?»

Это ли не призыв к революции?

Небольшую статью «Американское кое-что», напечатанную по возвращении в СССР в журнале «Красная нива», Маяковский тоже закончил вопросами:

«Когда же вырастут в миллионы коммунистов эти отделы рабочей молодёжи?

Когда ещё вырастут в солдат революции эти чикагские пионеры?

Когда, не знаю – но раз есть, то вырастут».

Василий Агбарович Катанян:

«На одном из публичных выступлений Маяковского в Америке ему задали вопрос: «А правда, что вы по приказу правительства пишете о баранах?» – «Правда, – ответил Маяковский. – Лучше по приказу умного правительства писать о баранах, чем по приказу баранов о глупом правительстве»».

Об этом же поэт говорил и в стихотворении «Вызов»:

«Я

/ полпред стиха – и я / с моей странойвашим штатишкам / бросаю вызов…Посылаю к чертям свинячим
все доллары / всех держав.Мне бы / кончить жизнь / в штанах, в которых начал,ничего / за век свой / не стяжав».

Газета «Новый мир»:

«На вопрос председателя: желает ли публика повторения лекции, раздался гром аплодисментов. Когда поставили вопрос на голосование, все единодушно голосовали «за»».

5 октября Маяковский выступил в Филадельфии. Газета «Рассвет»:

«Маяковский хвалил советскую власть и Бурлюка, а Бурлюк хвалил Маяковского и советскую власть».

Вслед за последовавшими далее выступлениями в Нью-Йорке и Питтсбурге, Маяковский выступил ещё раз в Детройте и в Чикаго. Газета «Дейли уоркер» написала:

«Нападки на Маяковского местных русских контрреволюционных листков только привлекли ещё большую аудиторию. Он дал крепкий отпор этим белогвардейцам в коро ткой и острой речи».

Видимо, именно это выступление имела в виду Элли Джонс, написавшая:

«Он говорил таким тоном, что некто маленького роста вскочил и обратился к залу на идиш. Такое часто случалось в России. Лекция превратилась в свободную беседу для всех присутствовавших. Я видела, что Маяковский «зверел и зверел».

Наконец он громким голосом заговорил по-грузински. В зале оказались люди, приехавшие с Кавказа. Они все стали кричать на своём языке, смеясь и аплодируя, радуясь родному языку. Бедлам!

– Это единственный «иностранный» язык, который я знаю. Почему вы позволяете себе выступать передо мною? Я не знаю идиш, – сказал он этим людям по-русски».

Но «люди, приехавшие с Кавказа» никак не могли угомониться. Один из них крикнул, спрашивая, откуда, мол, Маяковский родом. Тот зычно ответил:

– Багдадели вар! (Я из Багдади!)

Элли Джонс:

«Наконец, всё успокоилось, и лекция прошла с огромным успехом; все кричали, орали и аплодировали».

А Маяковский читал стихотворение «Ол райт» (потом он назвал его «100 %»), которое завершалось такими словами: