Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

Но могло ли отсутствие денег являться причиной того, что Маяковский решил покинуть Америку? Не будем забывать, сотрудником какого ведомства он был. Ему могли просто передать приказ возвращаться. И деваться было некуда.

Что же касается денег…

Бенгт Янгфельдт:

«Несмотря на безденежье, до своего отъезда он купил Элли тёплую одежду – в Нью-Йорке резко похолодало – никто не помнил, чтобы температура падала здесь так низко. В универмаге «Блюмин гейм» ей купили коричневый шерстяной костюм и, по словам Элли, «самое дешёвое твидовое пальто, какое мы смогли найти. ‹…› Потом он оплатил мне комнату за один месяц – 50 долларов или около этого»».

Это история очень напоминает ситуацию в Париже, когда у Маяковского якобы украли все его деньги. Эльза Триоле предложила что-то продать из своих вещей, чтобы хоть как-то помощь обнищавшему поэту, но он, по свидетельству Эльзы, сказал ей:

«…мы будем по-прежнему ходить в ресторан «Гранд-Шомьер», покупать рубашки и галстуки и всячески развлекаться, и что в кругосветное путешествие он отправится».

Стало быть, и во Франции и в Америке у Маяковского было, откуда брать средства, необходимые для жизни и для развлечений.

Ещё Маяковский оставил Элли адрес своей сестры Ольги, которой и просил направлять предназначавшиеся ему письма. Объяснив это тем, что побаивается Лили Юрьевны, которую назвал «злым гением» своей жизни.

У Элли Джонс, по свидетельству её дочери Патриции, возникла стойкая неприязнь к этой демонической Лили Брик:

«Страх перед этой женщиной на долгие годы сохранила вся наша семья».

Маяковский вполне мог поделиться с Элли своими подозрениями относительно того, что Склянский и Хургин погибли насильственной смертью. И добавить к этому, что у ГПУ руки длинные, спрятаться от них невозможно. Поэтому страх перед этой карательной организацией, к которой принадлежала и Лили Брик, преследовал Элли Джонс на протяжении всей её жизни.

О дальнейших планах поэта нью-йоркская газета «Русский голос» сообщила читателям в день его отъезда:

«После краткого пребывания в Париже Владимир Владимирович Маяковский поспешит в Москву, куда его вызывают дела, связанные с изданием полного собрания его сочинений Госиздатом».

28 октября отъезжающий поэт прибыл в порт, где под парами находился пароход «Рошамбо».

Отъезд домой

В «Моём открытии Америки» Маяковский потом напишет:

«Пристань компании «Трансатлантик» на конце 14-й улицы…

К пристани приставлен маленький пароходик «Рошамбо», ставший ещё меньше от соседства огромной, как двухэтажный манеж, пристани».

Бенгдт Янгфельдт:

«Многие пришли на причал попрощаться. Элли не хотела провожать его, но Маяковский её уговорил. Поцеловав ей руку, он поднялся на борт».

«Моё открытие Америки»:

«Рассматриваю в последний раз пассажиров. В последний, потому что осень – время бурь, и люди будут лежать вповалку все 8 дней».

Среди провожавших поэта был, конечно же, и Давид Бурлюк, про которого Ваксберг написал:

«Только он знал ту тайну, которая открылась Маяковскому перед его отплытием в Европу (в конце октября): Элли беременна, и от своего ребёнка он отказываться не собирается. Бурлюк свято хранил тайну своего друга несколько десятилетий».

Когда «Рошамбо» покинул гавань, Маяковский отметил:

«Замахнулась кулаком с факелом американская баба-свобода, прикрывшая задом тюрьму Острова Слёз».

Обратим внимание, с каким пренебрежительным вызовом это сказано.

Провожавшие поэта покинули пристань. Чарльз Рехт отвёз Элли Джонс домой. Она потом вспоминала: