Главная улица

Улыбаясь и передавая друг другу маринад на блюде из литого стекла через стол, накрытый реденькой, но озаренной светом их новой дружбы скатертью, Вайда и Рэйми говорили о Кэрол, о том, как ей к лицу розовая шляпка, и какая она, Кэрол, милая, и какие прелестные туфельки продал ей Рэйми, и как она заблуждается, думая, будто в школе не нужна строгая дисциплина, как мило она держится в галантерейном магазине, и какие дикие мысли без конца приходят ей в голову, за ними просто не уследить, честно говоря, она действует на нервы.

Потом говорили о том, какую прекрасную витрину мужских сорочек устроил в магазине Рэйми, и как хорошо он пел в церкви в прошлое воскресенье, хотя теперь нет таких сольных партий, как «Златой Иерусалим», и о том, как Рэйми осадил Хуаниту, когда она пришла в магазин, начала совать нос не в свое дело, а он ей чуть не прямо сказал, что напрасно она из кожи лезет, старается казаться умной и говорит то, чего не думает, да и вообще, если ей или Гарри не нравится, как Рэйми ведет отдел обуви, он может и уйти.

Потом – о новом кружевном жабо Вайды, в котором, по ее мнению, она выглядит тридцатидвухлетней, а по мнению Рэйми – двадцатидвухлетней, о ее замысле устроить небольшой спектакль в Дискуссионном клубе при школе и о том, как трудно заставить младших мальчиков хорошо вести себя на спортивной площадке, когда среди них затесался такой взрослый болван, как Сай Богарт.

Говорили о почтовой открытке, полученной миссис Кэсс от миссис Доусон из Пасадены, где в феврале цветут на открытом воздухе розы, о том, что четвертый пассажирский отходит теперь немного позже, о том, что доктор Гулд носится как угорелый на машине, о том, что почти все здесь носятся как угорелые на машинах и что нелепо предполагать, будто социалисты могли бы продержаться у власти более полугода, если бы им представился случай проверить на деле свои теории, и о том, что Кэрол, как сумасшедшая, перескакивает с предмета на предмет.

Когда-то Вайда представляла себе Рэйми худощавым человеком в очках, с унылым вытянутым лицом и бесцветными жесткими волосами. Теперь она заметила, что у него энергичный подбородок, что его длинные руки подвижны и белы и что его доверчивые глаза указывают на целомудренный образ жизни. Она стала называть его «Рэй» и превозносила его бескорыстие и рассудительность всякий раз, как Хуанита Хэйдок или Рита Саймонс начинали отпускать шутки на его счет у «Веселых семнадцати».

Однажды поздней осенью они отправились в воскресный день к озеру Минимеши. Рэй сказал, что ему хотелось бы увидеть океан; это, должно быть, величественное зрелище, величественнее всякого озера, даже самого большого. Вайда скромно заметила, что она видела океан во время летней экскурсии к мысу Кейп-Код.

– Вы побывали у самого Кейп-Кода? В Массачусетсе? Я знал, что вы путешествовали, но не думал, что вы были так далеко!

Став моложе и стройнее от внимания Рэйми, она рассказывала:

– О да, была! Чудесная поездка! В Массачусетсе столько замечательных исторических мест: Лексингтон, где мы обратили в бегство красные мундиры, дом Лонгфелло в Кембридже и сам Кейп-Код! Интересно было все: рыбаки, китобойные суда, песчаные дюны – все, все!

Вайде вдруг захотелось взять в руки тросточку. Рэйми отломил для нее ивовую ветку.

– Ого, какой вы сильный! – сказала она.

– Нет, не очень. Я жалею, что у нас нет отделения Ассоциации христианской молодежи, где я мог бы регулярно тренироваться, я всегда считал, что из меня вышел бы недурной гимнаст.

– Наверняка! Для такого крупного человека вы необыкновенно гибки.

– Нет, не особенно… Но жаль, что у нас нет Ассоциации. Было бы так чудесно ходить на лекции, и мне хотелось бы пройти курс тренировки памяти. Я нахожу, что всякий человек должен продолжать образование и совершенствовать свой ум, даже если занят практическим делом, не правда ли, Вайда?.. Может быть, с моей стороны дерзко называть вас Вайдой?

– Я уже несколько недель называю вас «Рэй»!

Он удивился ее слегка обиженному тону.

Он помог ей спуститься с откоса к озеру, но потом сейчас же отпустил ее руку. Когда они уселись на стволе срубленной ивы, Рэйми нечаянно задел ее рукой. Деликатно отодвинувшись, он пробормотал:

– Ах, простите, я нечаянно…

Она смотрела на бурую от ила холодную воду и серые водоросли.

– У вас такой задумчивый вид, – сказал он.

Вайда заломила руки.

– Да! Скажите на милость, в чем смысл нашего существования?.. О, не обращайте на меня внимания! У меня бывают мрачные минуты. Поговорим лучше о вас: как вы собираетесь добиться пая в галантерейном магазине? Я считаю, что вы правы: Гарри Хэйдок и этот старый скряга Саймонс должны взять вас в компаньоны.

Он начал описывать свои былые неудачные походы, где он выступал и Ахиллом, и сладкоречивым Нестором и шел своим праведным путем, терпя пренебрежение жестоких царей…