Главная улица

Глава двадцать пятая

I

«Кэрри умница. Она взбалмошная, но это пройдет. Только бы она поскорее поборола это в себе! Она никак не возьмет в толк, что врач, практикующий в таком маленьком городишке, не может заниматься высокими материями и тратить все свое время на хождение по концертам и чистку ботинок. (Но это вовсе не значит, что он не мог бы заниматься всякими учеными штуками и искусствами с таким же успехом, как другие, будь у него на это время.)». Так рассуждал про себя доктор Уил Кенникот, улучив как-то на исходе дня свободную минуту у себя в приемной. Он сел, сгорбившись, в кресло с высокой спинкой, расстегнул ворот рубашки, заглянул в отдел хроники на последней странице «Журнала Американской медицинской ассоциации», отложил журнал и откинулся назад, засунув большой палец правой руки в пройму жилета, а левой поскребывая затылок.

«Честное слово, она все-таки здорово рискует! Я думал, она постепенно поймет, что я не хочу быть салонным фатом. Она говорит, что мы стараемся ее переделать. Наоборот, это она старается переделать меня из солидного доктора в дурацкого поэта с социалистическим галстуком! С ней бы удар сделался, если бы она знала, сколько женщин были бы рады приласкаться к „милому Уилу“ и утешить его, стоило бы мне только глазом моргнуть! Есть еще дамы, которые считают, что их добрый знакомый довольно привлекателен. Конечно, хорошо, что со времени женитьбы я перестал бегать за женщинами, но… провалиться мне, если я иногда не чувствую желания улыбнуться какой-нибудь девушке, достаточно разумной, чтобы принимать жизнь такой, как она есть, какой-нибудь немочке, которая не стала бы толковать все время о Лонгфелло, а просто взяла бы меня за руку и сказала: „Ты устал, милый! Отдохни и не разговаривай!“»

«Кэрри воображает, что замечательно разбирается в людях. Учит нас. А сама еле-еле знакома с городом. Да ведь она прямо сошла бы с ума, если бы узнала, как весело может проводить здесь время человек, не считающий нужным сохранять верность жене! Но я верен ей! По правде сказать, при всех ее недостатках, здесь и даже во всем Миннеаполисе нет никого красивее, честнее и умнее ее. Ей бы быть художницей, писательницей, артисткой какой-нибудь. Но раз уж она поселилась здесь, она должна с этим считаться. Она хороша – о да! Но холодна. Она просто не знает, что такое страсть. Она и не подозревает, как тяжело человеку из плоти и крови без конца притворяться удовлетворенным, когда он чувствует, что его только терпят. Мне изрядно надоело сознавать себя чуть ли не преступником только потому, что я нормальный мужчина. Она и к поцелуям-то моим стала совершенно равнодушна… Ну что ж…»

«Пожалуй, я выдержу и это, как выдерживал все в годы учения, когда мне приходилось кое-как перебиваться, и потом, когда я только начинал здесь врачебную практику. Но не знаю, долго ли я еще смогу покорно оставаться чужим в своем же доме!»

Он выпрямился, так как вошла миссис Дэйв Дайер. Она упала в одно из кресел, задыхаясь от жары.

– А вот это мило, Мод! – произнес он. – Где ваш подписной лист? В пользу кого вы ограбите меня на этот раз?

– У меня нет никакого подписного листа, Уил. Я к вам как к врачу.

– Как так?.. А «Христианская наука»? Вы отказались от нее? Какое же будет следующее увлечение: «Новая мысль» или спиритизм?

– Нет, я не отказалась.

– Это прямо удар для прочих сестер, что вы обращаетесь к врачу!

– Дело не в этом. Просто вера во мне еще недостаточно крепка. А кроме того, вы так умеете успокаивать, Уил! Как мужчина, а не как врач. Вы такой сильный, спокойный.

Он сидел на краю стола, без пиджака, в расстегнутой жилетке, с золотой цепочкой, тянувшейся по рубашке. Согнутые в локтях, сильные руки были засунуты в карманы. Он с интересом прищурился и слушал ее мурлыканье. Мод Дайер была неврастенична и крайне религиозна. Она уже порядком поблекла. Фигура у нее была нескладная: роскошные бедра, красивые руки, но толстые ноги и тело, округленное не там, где надо. Однако у нее была великолепная молочно-белая кожа, глаза, полные жизни, блестящие каштановые волосы и прекрасная линия шеи.

Свой шаблонный вопрос: «Что же у вас неладно, Мод?» – он произнес с необычайным участием.

– У меня постоянно сильные боли в спине. Я боюсь, не вернулось ли то заболевание, от которого вы меня когда-то лечили.

– Есть какие-нибудь определенные признаки?

– Н-нет… но лучше бы вы меня осмотрели.

– Ерунда! Не вижу в этом надобности, Мод. Откровенно говоря – мы ведь старые друзья, – я считаю, что ваше недомогание в значительной степени воображаемое. Право, я не советую вам подвергать себя обследованию.

Она покраснела и стала смотреть в окно. Он почувствовал, что не вполне владеет своим голосом.