Главная улица

Быть может, Кенникоту вспомнились нехорошие слухи о подруге миссис Свифтуэйт, быть может, то был печальный голос Кэрол, напевавшей в бледных вечерних сумерках над кроваткой Хью, или же просто сказалась похвальная естественная скромность Кенникота, – во всяком случае, он ответил весьма решительно:

– Ерунда! Я женатый человек. Я не притворяюсь святым, охотно поехал бы с вами, поразвлекся и выпил малость. Но на свете существует долг. Скажите, разве вы не будете чувствовать себя подлецом, когда вернетесь к жене после ваших похождений?

– Я? Вот моя житейская мораль: «Чего они не знают, то их не обижает». Говорят, с женщинами нужно обращаться так: ловить поскорее, держать построже и не говорить им ничего!

– Ну, это уж как знаете. Но мне такое дело не подходит, а кроме того, как я себе представляю… такой запретный флирт – игра, в которой всегда проигрывают. Если вы терпите неудачу, то остаетесь в дураках. А одерживаете победу – и оказывается, что игра не стоила свеч, тут-то вы и остаетесь в самом большом проигрыше. Природа, как всегда, наказывает нас… Да, я думаю, многие жены в нашем городе были бы поражены, узнав, что творится у них за спиной, а, милейший Нэтти?

– Еще бы! Если бы жены узнали, что откалывают их муженьки, когда уезжают в Миннеаполис, тут были бы настоящие истерики! Так, значит, вы не поедете, доктор? Подумайте хорошенько: прокатиться в такой прохладный вечер, а потом миссис Свифтуэйт своими белыми ручками приготовит вам стакан доброго виски со льдом!..

– Нет-нет! Очень жаль, но я не могу, – выдавил из себя Кенникот.

Он обрадовался, когда увидел, что Нэт собирается уходить. Но на душе у него было неспокойно. Он услышал шаги Кэрол на лестнице.

– Иди сюда, посидим! Тут очень красиво! – весело крикнул он ей.

Она не откликнулась на его веселый тон. Присев на крылечко, слегка покачиваясь, вздохнула:

– Здесь тьма мошкары! Ты все еще не починил сетку. Как будто испытывая ее, он спокойно спросил:

– Опять голова болит?

– Нет, не очень, но… Эта служанка такая глупая. Ей все приходится показывать. Я сама вычистила почти все серебро. И Хью весь день так капризничал! Бедный мальчик, это от жары, но я очень устала.

– Гм… Ты любишь погулять; хочешь, пойдем на озеро? Дома может остаться служанка. Или пойдем в кино. Да, лучше пойдем в кино! А то, знаешь, возьмем машину и поедем на дачу к Кларкам купаться!

– Ты не рассердишься, милый, если я не поеду? Я очень устала.

– Почему бы тебе не спать сегодня внизу на диване? Там прохладнее. Я тоже принесу вниз свой матрац. Послушайся меня. Составь мне компанию. Подумай, а вдруг я боюсь громил? Нехорошо оставлять меня, маленького, совсем одного.

– Очень приятно, что ты подумал об этом. Но я так люблю свою комнатку! А ты, милый, спи внизу. Ты можешь лечь на диване, вместо того чтобы класть матрац на пол. Ну… я, пожалуй, пойду в дом и почитаю немножко – хочу посмотреть последний номер «Модного журнала», – а потом бай-бай! Тебе ведь ничего не нужно, милый? Конечно, если тебе что-нибудь нужно…

– Нет-нет… Собственно говоря, я должен пойти проведать миссис Чэмп Перри. Она захворала. Поэтому ложись себе… Я, пожалуй, зайду еще в аптеку. Если я не вернусь к тому времени, когда тебе захочется спать, пожалуйста, не жди меня.

Он поцеловал ее, ушел, по дороге кивнул Джиму Хоуленду, равнодушно поговорил с миссис Терри Гулд. Но сердце у него стучало, и под ложечкой что-то давило. Он пошел медленнее. Вот он дошел до забора Дэйва Дайера. Заглянул во двор. На крыльце, за диким виноградом, виднелась фигура женщины в белом. Он слышал, как заскрипела качалка, когда она приподнялась и пристально посмотрела в темноту. Потом она откинулась назад и приняла притворно небрежную позу.

«Хорошо выпить холодного пивца. Зайду на одну секунду!» – подумал он, отворяя калитку.

II

Миссис Богарт зашла к Кэрол под эскортом тетушки Бесси Смейл.

– Вы слыхали об этой отвратительной женщине, которая поселилась здесь под видом портнихи, об этой крашеной блондинке, миссис Свифтуэйт? – простонала миссис Богарт. – Говорят, у нее в доме творятся ужасные вещи. Мальчишки и седовласые распутники по вечерам пробираются туда, распивают виски и безобразничают. Нам, женщинам, никогда не понять плотских вожделений мужчин! Уверяю вас, что, хотя я знаю Уила Кенникота чуть не с пеленок, я все-таки не доверяла бы даже ему. Кто ведает, какая подлая женщина захочет соблазнить его! Особенно его, врача, – ведь к нему женщины то и дело бегают за советом и тому подобное. Вы знаете, я никогда не передаю сплетен, но не казалось ли вам…

Кэрол рассвирепела:

– Я не спорю, у Уила есть недостатки. Но в одном я уверена: в этих, как вы выражаетесь, «ужасных вещах» он смыслит не больше младенца. И если когда-нибудь он, бедняга, взглянет на другую женщину, то, я надеюсь, у него хватит духу самому соблазнить ее, а не ждать, пока его завлекут, как в вашей мрачной картине!

– Ах, какие ты говоришь гадости, Кэрри! – вырвалось у тетушки Бесси.