Главная улица

Кэрол старалась быть довольной – что уже само по себе несовместимо. Весь апрель она с невероятным усердием занималась уборкой дома. Связала свитер для Хью. Прилежно работала в Красном Кресте. Молчала, когда Вайда неистово ораторствовала о том, что хотя Америка, как и прежде, ненавидит войну, тем не менее нужно вторгнуться в Германию и стереть с лица земли всех немцев, так как доказано, что в немецкой армии нет ни одного солдата, который не распинал бы пленных и не отрубал руки младенцам.

Кэрол была добровольной сиделкой при миссис Чэмп Перри, когда та вдруг слегла с воспалением легких и вскоре умерла.

В похоронной процессии участвовали все одиннадцать человек ветеранов Гражданской войны и пионеров – старики и старухи, немощные и слабые, которые несколько десятилетий назад были в этих диких местах лихими молодцами и румяными красотками и скакали на мустангах по густой, волнующейся под ветром траве прерии. Они ковыляли за оркестром, составленным из местных дельцов и школьников, которые шли вразброд, без форменной одежды, без дирижера, и пытались исполнять на ходу траурный марш Шопена, – толпа плохо одетых людей с печальными глазами, шлепавших по талому снегу под сбивающиеся звуки скорбной музыки.

Чэмп сразу совсем сдал. Ревматизм стал еще сильнее мучить его. В комнатах над лавкой царила тишина. Он больше не мог исполнять обязанности скупщика зерна при элеваторе. Привозившие пшеницу фермеры жаловались, что Чэмп не различает делений на весах и все время словно высматривает кого-то в темноте закромов. Часто видели, как он крался проулками, разговаривал сам с собой и, чтобы уйти от взоров посторонних, скрывался на кладбище. Раз Кэрол пошла за ним и увидела, что этот грубый, пропитанный табаком, недалекий старик лежал ничком на снегу могилы, раскинув большие руки, будто пытаясь защитить от холода ту, которую он заботливо укрывал на ночь шестьдесят лет подряд и которая теперь осталась совсем одна.

Компания, которой принадлежал элеватор, уволила Чэмпа. Компания, как объяснил Кэрол ее председатель Эзра Стоубоди, не имела средств для содержания пенсионеров.

Кэрол попыталась пристроить старика на почту. Там всю работу исполняли мелкие служащие, и должность почтмейстера была единственной синекурой в городе, единственной наградой, дававшейся за политическую безупречность. Но оказалось, что на это место претендует бывший буфетчик Берт Тайби.

По ходатайству Кэрол Лайм Кэсс взял старика в ночные сторожа. Мальчишки часто потешались над Чэмпом, когда он засыпал возле мельницы.

II

Некоторую радость доставило Кэрол возвращение майора Рэйми Вузерспуна. Он был здоров, но все еще слаб после газового отравления. Он вышел в отставку и вернулся домой как первый ветеран Великой войны. Передавали, что он приехал без предупреждения, что при виде его Вайда упала в обморок и целые сутки не хотела делиться им с остальным городом. Когда Кэрол зашла к ним, Вайда не могла говорить ни о чем, кроме Рэйми, и не выпускала его руки из своей. Неизвестно почему, эта нежность была неприятна Кэрол. А Рэйми… впрочем, этот мужчина в узком кителе с погонами и в высоких блестящих сапогах был не Рэйми, а старший, более строгий брат его! Лицо его как-то изменилось, губы были плотно сжаты. Это был не Рэйми. Это был майор Вузерспун. Кенникот и Кэрол оба были благодарны ему, когда он объявил, что Париж далеко не так красив, как Миннеаполис, и что все американские солдаты отличались высоконравственным поведением, когда бывали в отпуску. Кенникот почтительно расспрашивал, хорошие ли у немцев самолеты и что означают такие выражения, как «угол возвышения», «вша» и «дать дуба».

Через неделю майор Вузерспун стал полным распорядителем галантерейного магазина. Гарри Хэйдок решил заняться несколькими филиалами, которые он открывал в окрестных деревушках. Со временем Гарри предстояло стать одним из крупнейших богачей в городе, и майор Вузерспун должен был возвышаться вместе с ним. Вайда ликовала, хотя и жалела, что должна отказаться от большей части своей работы в Красном Кресте. Рэю, как она объясняла, все еще нужен уход.

Когда Кэрол увидела его не в форме, а в сером в крапинку костюме и новой серой фетровой шляпе, она была разочарована. Это был не майор Вузерспун, это был Рэйми.

Первый месяц мальчишки бегали за ним по улице и называли его майором, но постепенно этот титул отпал, и ребята перестали отрываться от игры в мраморные шарики, когда он проходил мимо.

III

Город был охвачен горячкой, вызванной военными ценами на пшеницу.